Актер Алтайского театра драмы Константин Кольцов на театральной сцене с 15 лет

С артистом театра драмы Константином Кольцовым договориться об интервью очень сложно. Он их не дает – считает, раз у журналистов появились к нему вопросы, значит, на сцене он в чем-то недорабатывает. Но, к счастью, на этот раз повод встретиться был самый что ни есть веский – Константину исполнилось 50 лет. И прямо в день своего рождения, 15 января, он все-таки согласился побеседовать с корреспондентом «ВБ».

По ту сторону зрительного зала

- Константин, помните свой первый актерский опыт?

- Было это еще в школе. К нам в класс пришла новенькая – девочка-азербайджанка, благодаря которой я попал в детскую студию при драмтеатре Первоуральска (в этом городе Свердловской области я родился и вырос). Потом я привел туда еще двух своих друзей. А лет в 15 меня стали задействовать и в вечерних спектаклях. В итоге первая запись в трудовой книжке появилась именно здесь, когда я еще в школе учился. Помню, мы играли «Клопа» по Маяковскому, после чего обо мне даже написали в местной газете. Правда, как сказал мой друг, в статье меня охарактеризовали как «посредственный и ограниченный». Оказалось – «естественный и органичный». Он пошутил.

- Никогда не жалели, что связали свою жизнь с театром?

- Нет, иначе я бы ушел. На этот счет люблю ерничать, что я из семьи, где у отца-художника и мамы-логопеда получился сын-актер. К тому же, будучи ребенком интеллигентных родителей, я не мог не любить театр. Но в зале мне было скучно, поэтому я предпочел оказаться по другую сторону – выступать на сцене (смеется). На самом же деле все гораздо сложнее.

- Вам довелось поработать в разных театрах Урала, а также в Бийске, Горно-Алтайске, Пензе, Минусинске, Омске, Новосибирске. Где вам было комфортнее всего?

- Трудно сказать, ведь каждый театр был связан с каким-то важным этапом моей жизни. К примеру, в Пензе мне было сложно работать, потому что дочь в то время жила у родителей жены в Бийске, что мешало с ней часто видеться. В итоге я решил перебраться на Алтай, о чем ни разу не пожалел. Лет шесть я проработал в Молодежном театре Алтая, где было немало интересных ролей в спектаклях «Любовь к трем апельсинам», «На дне»... Потом меня пригласили в Алтайский краевой театр драмы на одну из ролей в «Трехгрошовой опере» режиссера Юрия Пахомова, потом был «Гамлет» Андрея Лапикова, где я играл Горацио. Затем мой друг Алексей Песегов, поставивший в МТА «На дне», пригласил меня в Минусинск. Там я проработал один сезон и вернулся в алтайскую драму, где как раз в то время режиссером стал Владимир Золотарь. В принципе, из-за него я в Барнаул и приехал. Знал, что это очень талантливый человек, хотя, признаться, на тот момент не видел ни одной его работы. И мы стали репетировать «Войцека», в котором мне была отведена роль Капитана. Это было прекрасное творческое время. Время захватывающих репетиций, что я, собственно, больше всего в театре и ценю. Помню, как мы оставались втроем Наташа Макарова, Александр Хряков и я – и вместе с Золотарём буквально фонтанировали идеями. Правда, потом, как выяснилось, многие придуманные тогда нами сцены в сам спектакль не вошли. Все равно это было прекрасно.

Тяга к экспериментам

- То есть вам больше по душе репетировать спектакли, чем их играть?

- Да, у меня так. Хотя мой бывший тесть-режиссер всегда утверждал обратное: мол, ничего важнее спектакля быть не может. Я же больше люблю репетировать, участвовать в процессе, во время которого спектакль рождается.

- А вам везло на интересных режиссеров?

- Везло. Это и Владимир Золотарь, и Татьяна Захарова – режиссер одного из моих любимых спектаклей «Орфей спускается в ад», и Рача Махатаев, автор постановки «Кроткая», которая идет в нашем театре на экспериментальной сцене. Если говорить про последнюю работу, то благодаря Раче я по-новому посмотрел на творчество Достоевского. До этого мне казалось, что золотой стандарт «Кроткой» – это спектакль Льва Додина в БДТ, где главную роль когда-то гениально сыграл Олег Борисов. Но, оказалось, Достоевского можно ставить иначе. По крайней мере, работая с этим молодым режиссером (а Рача Махатаев на тот момент был выпускником СПбГАТИ, активным участником театральных лабораторий, а также постановок в мастерской Анатолия Праудина), я многое для себя открыл.

- Многие называют «Кроткую» экспериментальной работой, а вы вообще любите в театре экспериментировать?

- Конечно! Театр вообще сплошной эксперимент. Поэтому я так люблю участвовать в творческих лабораториях. К примеру, «Кроткая» вышла из творческой мастерской «Человек – целый мир», посвященной Фёдору Достоевскому. А до этого была лаборатория «С Пушкиным на дружеской ноге», где я встретился со своим земляком – режиссером из Екатеринбурга Александром Ваховым (он делал эскиз спектакля «Пир во время чумы»). Такие опыты мне очень интересны.

- Существуют ли роли, которые вы еще не сыграли, но очень хотели бы?

- С годами на свою профессию я стал смотреть более прозаично. Но когда-то очень хотел сыграть Сирано де Бержерака или Фёдора Протасова из «Живого трупа» Льва Толстого. Теперь, наверное, уже не сыграю – возраст не тот.

Константин Кольцов – актер театра драмы высшей категории. В 1993 году окончил Екатеринбургский государственный театральный институт, играет на профессиональной сцене с 1987 года. Начинал свою работу в Барнауле в труппе Молодежного театра Алтая, а в 2005 году зачислен в краевой театр драмы. Константин Кольцов известен по многим ролям – он играл Горацио в «Гамлете», Леденчика в «Генералах песчаных карьеров», Губу в «Блудном сыне», а сегодня его можно увидеть в роли Александра Аметистова в «Зойкиной квартире», Александра Калабушкина в «Самоубийце», Венички в «Москве – Петушках», Попа в «И разыгрались же кони в поле…».