Художник-постановщик спектакля Елена Турчанинова придумала яркие костюмы, необычные образы.
Фото предоставлено МТА
Фото предоставлено МТА
С работами Татьяны Безменовой барнаульская публика знакома. И хотя за плечами у Татьяны Петровны – богатый режиссерский опыт, в Барнауле она больше известна как балетмейстер и режиссер по пластике в таких работах, как «Я пришел дать вам волю» Краевого театра драмы, «Алексей Каренин» – Молодежного театра Алтая, «Амадей», «Ползунов», «Человек из Ламанчи», «Монте-Кристо. Я – Эдмон Дантес», «Шоу начинается!» и других постановках Алтайского государственного музыкального театра. Спектакль по Бомарше – режиссерский дебют Татьяны Безменовой на барнаульской сцене.
Не нафталин
- Почему вас привлекла история про Фигаро?
- После работы над «Карениным» директор МТА Ирина Лысковец предложила мне в качестве режиссера поставить комедию. Причем комедию благородную, из тех, что написана Гольдони, Бомарше или Мольером. Мы сразу сконцентрировались на «Женитьбе Фигаро», так как увидели в театре актеров для этой истории – Александра Пальшина в роли Фигаро, Александра Савина в роли графа Альмавивы, Юлию Юрьеву и Алину Раченкову в роли графини, Светлану Лепихину в роли Сюзанны…
Еще очень хотелось поработать с текстом Бомарше, потому что он очень изысканный, литературный, театральный. Наш мозг, привыкший к языку упрощенному, с трудом воспринимает эту красоту. Поэтому перед нами стояла довольно сложная и одновременно сладкая задача – освоить этот язык, донести его до публики. Кроме того, мне казалось несправедливым, что люди театра относятся к такой литературе, как к нафталину, который лучше не трогать, или как к подложке для губительных режиссерских экспериментов. Мне же захотелось прикоснуться к той эпохе, обладающей определенным флером, театральной магией. Интересен и сам Фигаро – человек из низов, который благодаря своему таланту, мастерству и хитроумию сумел подняться. По сути, Фигаро – это и есть Бомарше, не случайно многие реплики в этой пьесе расцениваются не иначе, как авторские высказывания.
- Вы называете эту историю театральной. Что вы имеете в виду?
- В это понятие я вкладываю многое. Потому что я люблю театр в самом ярком его проявлении – с его условностями и эффектами, продуманными декорациями, костюмами, музыкой, светом, грамотно выстроенным пространством. Потому что я считаю, что театр должен быть на подмостках, а зритель в зале должен быть впечатлен увиденным, тронут до глубины души. Мне нравится все художественное.
- Вероятно, не случайно в одном из интервью вы признались, что в режиссуре тяготеете не к системе Станиславского, а к более художественному, образному театру Михаила Чехова?
- Это так. Мне очень нравится работать с художественными образами, со словом, помимо ГИТИСА, я окончила филологический факультет Томского университета.
Пластическая партитура
- «Женитьба Фигаро» - ваш не первый режиссерский опыт…
- Да, в качестве режиссера я ставила «Сказку о мертвой царевне» в Красноярском ТЮЗе, «Шоколад» в Новокузнецком драматическом театре и новосибирском театре «Глобус», «Алису в стране чудес» в Новосибирском музыкальном театре, «Восемь любящих женщин» в «Тильзит-Театре». Этот опыт я набирала, сотрудничая с разными режиссерами. Это и Олег Рыбкин – ученик Петра Фоменко, и Владимир Гурфинкель, и Алексей Крикливый. Они доверяли мне ставить отдельные мизансцены, делали из меня сорежиссера, сотворца. Кто-то из них научил меня следовать творческой интуиции, смотреть на сцену с высоты птичьего полета, кто-то привил вкус к театральным технологиям, рациональному подходу к режиссуре. Как бы там ни было, я стараюсь создавать спектакль не дома, а здесь и сейчас. Причем бывает, во время работы я настолько увлекаюсь, что забываю об актерах и имею дело с самим Фигаро, графом, графиней, а то и Бомарше.
- Когда за спектакль берется режиссер по пластике, это сразу видно – актеры на сцене начинают иначе существовать, а у движений появляется осмысленность. Насколько это важно для драматического театра?
- На мой взгляд, очень важно. Моя дипломная работа «Особенности балетмейстера в драматическом театре» вызвала когда-то бурю негодования со стороны педагогов ГИТИСа. Причем работать режиссер по пластике должен не по номерному принципу, полагая, что вот здесь у меня будет танец, а здесь – небольшая хореографическая зарисовка. Весь спектакль должен быть прошит осмысленной пластической партитурой, у которой, как в любом драматическом спектакле, должны быть завязка, кульминация и развязка.
- Вы много разъезжаете по стране, работаете как свободный художник на разных театральных площадках. Боитесь оседлости?
- Не поверите, я человек интровертный, очень домашний. Поэтому ассоциирую себя с хоббитом Бильбо Бэггинсом, который сидел в своем домике до тех пор, пока не пришли к нему гномы и не стали призывать его отправиться в путь, чтобы убить дракона. Все потому, что в нем течет кровь беспокойных Туков. Вероятно, и во мне есть генетический сбой, который меня домашнюю то и дело превращает в некоего менестреля. Но все же у меня сформировался перечень театров, ставших мне родными. По некоторым из них я очень скучаю. Появление нового наименования в этом списке вызывает у меня дискомфорт.
- А по барнаульским театрам скучаете?
- Да, со здешними театрами у меня сложились хорошие отношения. Начались они с «Амадея», который был поставлен в Алтайском государственном музыкальном театре. В ту пору я испытывала творческий кризис, желание вообще отойти от театра, в котором я была разочарована. Приглашение в ваш город оказалось для меня спасительным. Вообще, Барнаул я воспринимаю как город живой, настоящий, неспециальный, с невероятной энергетикой. В здешних театрах я вижу желание развиваться. А если оно есть, значит, все получится.
Татьяна Безменова: «Я свято верю, что терпение и труд всегда вознаграждаются. И если каждый на своем месте будет четко выполнять свою работу, успех неизбежен. Есть прекрасный пример – детский писатель Дональд Биссет, который был мастером эпизода в английском «Глобусе». Время, которое он проводил за кулисами, Биссет тратил с пользой – писал прекрасные детские сказки, благодаря которым и прославился».
