Изымать ребенка из семьи всегда непросто – и с юридической точки зрения, и с эмоциональной. Но порой это единственный способ избавить его от несчастья и дать то, чего он не получал от родителей – заботу, внимание и любовь. О сложной, но необходимой работе корреспондент «Вечёрки» говорит с Натальей Швецовой, заведующей отделом охраны прав детства Железнодорожного района.
Не оценивать, а помогать
На муниципальную службу Наталья Швецова пришла в мае 2007 года из школы № 103, где работала завучем по воспитательной работе. На должность заведующей отделом охраны прав детства Железнодорожного района её пригласил тогдашний председатель районного комитета по образованию Юрий Антюфеев со словами: «Лучше вас с этим делом никто не справится». Как оказалось, Юрий Яковлевич был прав на все сто – спустя четырнадцать лет Наталья Алексеевна продолжает трудиться в районной опеке. И хотя за все эти годы она ни разу не услышала слов благодарности от спасенных от беспризорничества детей, женщина считает эту нелегкую работу своим вкладом в создание здоровой атмосферы вокруг каждого несовершеннолетнего.
В органах опеки Железнодорожного района на учете состоят 180 детей-сирот в замещающих семьях.
- Я навсегда запомнила 22 июня 2007 года: в ту пятницу, спустя всего полтора месяца после моего трудоустройства, меня вызвали на изъятие ребенка из семьи наркоманов, которое проходило с полицией, группой немедленного реагирования и представителями комиссии по делам несовершеннолетних, поскольку взрослые забаррикадировали квартиру и были агрессивно настроены. Увиденное меня повергло в такой шок, что все выходные я не могла прийти в себя и заняться домашними делами: просто сидела на диване и смотрела в одну точку, – вспоминает Наталья Алексеевна. – Но из той истории вынесла главный для себя урок: не надо пытаться понять, почему родители так безответственно себя ведут, нужно трезво оценить ситуацию и помочь ребенку.
- Как дети относятся к такой «помощи», ведь они понимают, что их разлучают с родителями?
- Малыши еще в полной мере не осознают происходящего, а дети постарше болезненно реагируют. Ведь они любят родителей такими, какие есть – бомжующие, алкоголизированные – в другом состоянии детки просто их не видят, и не знают, что можно жить по-другому. У меня до сих пор сердце чаще биться начинает, когда вспоминаю историю 12-летнего Саши. После смерти родителей он остался жить с совершеннолетними сестрой и братом, у которых была запущенная стадия наркомании. Мы их взяли «на карандаш», часто наблюдали и, думаю, мальчишка умом понимал, что в такой семье мы не оставим его из соображений безопасности. Но изъятие и определение в детский дом для Саши все равно было настолько тяжелым эмоциональным потрясением, что в его глазах читалась обида и даже ненависть ко мне при каждой нашей встрече. Когда ему исполнилось 20 лет, он пришел ко мне для оформления документов на постановку в очередь для получения жилья. Сидит передо мной взрослый парень, а в глазах – все та же детская обида за то, что я лишила его семьи. Говорю ему: «Встань на мое место и посмотри со стороны взрослого человека на ситуацию, в которой ты был. Сестра – наркоманка, холодильник пустой, жить не на что, потому что из-за отсутствия законного представителя тебе даже пенсия по потере кормильца не начислялась, ходить не в чем, родственников для передачи под опеку нет. Ты бы как поступил?». Мы долго разговаривали. Прощались уже по-другому. Спасибо он мне не сказал, но понял, что я не из вредности так поступила.
«Переживаю, как за своих»
Каждая семейная история, которая попадает под прицел органов опеки, – это концентрат отчаяния и непонимания, постоянных переживаний за детей и желания им помочь. Особенно часто у Натальи Швецовой душа болит за семьи, где неблагополучие обусловлено социальными факторами. В них, как отмечает наша собеседница, «молодые мамаши» детей рассматривают в качестве средств для существования: рожают одного-второго-третьего, чтобы получать пособие по уходу за ребенком. В этих семьях часто малыши остаются без присмотра или с посторонними людьми, поэтому нередко возникают несчастные случаи, а привлечь к ответственности за злостное уклонение от исполнения родительских обязанностей таких горе-мамочек довольно сложно.
- С таким социальным неблагополучием работать намного тяжелее, каждую такую семью приходится держать в голове, – продолжает Наталья Алексеевна. – Конечно, я учу себя ставить барьер, выходя с работы, чтобы мои переживания за чужих детей не отражались на домочадцах. Но это очень сложно: сидишь с сыновьями, делаешь уроки, и тут звонят из полиции и говорят, что двухлетний малыш обварился кипятком… Поэтому, наверное, для тех, кто работает в опеке, так важно иметь нервы – стальные канаты и холодную голову. Эмоционально выдержать и пережить все то, о чем я говорила, бывает непросто. За каждого ребенка переживаю, как за своих.
Постоянные рейды в неблагополучные семьи, по несколько судебных процессов в неделю, контроль за трудовой деятельностью несовершеннолетних, регулярный прием граждан по вопросам распоряжения имуществом детей – эти и многие другие вопросы приходится в ежедневном режиме решать отделу охраны прав детства, который в Железнодорожном районе состоит всего из четырех человек.
Наталья Швецова:
- Бывает, ухожу в суд к 10 утра и возвращаюсь в 17 часов, а на столе меня ждет кипа документов, с которыми нужно поработать. Но когда на чаше весов стоит детское благополучие, то своим личным временем пренебрегаю.
