В Краевом театре драмы состоялось очередная встреча в рамках проекта «Реплики», где ведутся интеллектуальные беседы на актуальные для театрального мира темы. На этот раз зрители встретились с алтайскими драматургами, которые рассказали о том, как создаются пьесы, как обстоят дела с драматургией в регионе и можно ли сделать это творческое поле более привлекательным для авторов.
Лови волну
Героями «Реплик» стали два алтайских драматурга: Александр Строганов, на его счету около 70 пьес, многие из которых ставились не только в театрах нашей страны, но и за рубежом, и Олег Канин, чьи работы не раз побеждали в драматургических конкурсах «Любимовка», «Время драмы», Фестиваль драматургии им. Леонида Филатова, «Волошинский конкурс». В своем творчестве эти авторы используют совершенно разные методы и подходы.
Так, Александр Строганов считает, что желание написать пьесу не поддается никакому анализу, и если драматург сумел настроиться на нужную волну, то ему остается только фиксировать все приходящее свыше.
«Да, это своего рода сумасшествие, — поясняет он. — Ведь порой в новой истории даже мной придуманные персонажи начинают вести себя так, как я этого не планировал. Кто-то называет это вдохновением, для меня же это – волна, которую нужно поймать и удержать. Впервые я это почувствовал еще в студенческом театре «Плот», который действовал в 1980-х годах при университете. Там мы открывали для себя пространство новой драматургии. Однажды на нас буквально обрушилась пьеса «Картотека» польского поэта, писателя и драматурга Тадеуша Ружевича. И когда я ближе познакомился с этим текстом, то пропал, заразился вирусом театра и захотел попробовать создать нечто подобное. Тогда я написал свою первую пьесу, сам поставил её и сам же в ней играл».
«Оркестровая» работа
Для Олега Канина пьеса — не более чем способ высказывания, желание рассказывать истории. Причем драматургу не интересно, когда пьесу читают, ему важнее, когда ее играют, в этот момент на сцене ведется сложная «оркестровая» работа.
- Не все мои пьесы были поставлены на сцене, но многие работы нашли театральное воплощение в виде читок или эскизов, — рассуждает Олег Канин. — Но всякий раз меня меньше всего волнуют режиссёрские решения и ходы, интереснее наблюдать, что происходит в этот момент с текстами. Пишу их я не один — у меня есть своя авторская группа, в которую входят пять человек. Мы сидим в одном офисе и пытаемся применить по отношению к драматургии киношные принципы, используемые сегодня при написании сценариев. Мы убеждены: для театра тоже можно разработать универсальный язык, который считывал бы зритель. Такой материал впоследствии можно применять не только на театральной сцене, но и в комиксах, в кино, в радиопостановках.
Путь в метафизику
А вот для Александра Строганова концентрация на интересах зрителя неприемлема. В этой связи он напомнил об известном высказывании, что театр не должен опускаться до зрителя, а должен поднимать его до своего уровня.
— Мне все равно, что скажет зритель. Да, я художник, я так вижу, — считает Александр Евгеньевич. — И если верить формуле, что все спектакли, книги, картины созданы с оглядкой на потребности аудитории, то тот продукт, который я вижу, характеризует публику далеко не с лучшей стороны. Для меня идеальный зритель — это человек, находящийся вместе с автором на волне сотворчества. Он приходит в театр для того, чтобы вместе со мной поразмышлять, приобщиться к моему видению мира или на основе предложенного мною материала построить свой. Да, мне важна та интеллектуальная работа, которую мы вместе совершаем. Но иногда важнее то, что человек чувствует. Ведь алогичность в искусстве – тоже хорошо. Это как в работах авангардистов, их не нужно понимать, их нужно чувствовать. Только так возможен путь в метафизику: когда открываются иные миры и расширяется сознание.
Театральный питчинг
Если Александр Строганов в своём творчестве больше полагается на интуицию, то Олег Канин проповедует разумный подход. И, оценивая пьесы других драматургов, он доверяет не внутреннему чутью, а анализу текста с трех позиций: темы, героя и жанра.
— Это правило я называю трехмерностью или триединством, — говорит драматург. — Мне важно видеть в тексте, что болит у автора, на какого зрителя этот материал рассчитан и как он отзовётся во мне. Потом я начинаю смотреть на персонажей: на их характеристики, цели, которые они преследуют, на то, что мешает их добиться. И лишь затем обращаю внимание на построение сцен. В них мне важно увидеть, кто из героев чего хочет, почему это происходит именно сейчас, как это реализуется и что случится, если этого не произойдёт. Для меня это критерии драматического произведения.
Кстати, говоря о драматургических лабораториях в театрах, Олег Канин отметил, что ему как драматургу интереснее принять участие в таком проекте, который поспособствовал бы личностному росту автора. Он предложил перенести формат питчингов из сферы кино в театральную среду. То есть представлять текст пьесы перед режиссёрами, руководителями театров и худруками как проект, имеющий право на постановку.
Александр Строганов — доктор медицинских наук, врач-психиатр, член Союза писателей и Союза литераторов России, драматург. Изобрел новое направление в драматургии, которое критика обозначила как парареализм. Его пьесы и поэтические сборники издаются и в нашей стране, и за рубежом, а спектакли ставятся в разных театрах мира.
Олег Канин — сценарист и драматург, автор более десятка пьес. Его первую пьесу «Престиж» перевёл на английский язык и поставил известный британский режиссёр Том Стоппард, а читкам его драматургических произведений посвятили пятидневную лабораторию в Белгороде.
