Каким увидел 200 лет назад Барнаул великий реформатор

Проехав за два года (1819-1820) огромную часть территории, находящейся за Уралом, и посетив практически все крупные города того времени, Михаил Сперанский был удивлен тем, что увидел в столице Колывано-Воскресенского горнозаводского округа.

Не в ссылку, но…

«Что я ни делал, чтобы избежать Сибири, и никак не избежал. Мысль сия, как ужасное ночное приведение, преследовала меня и наконец настигла», признавался сам Михаил Михайлович. Опального вельможу, предлагавшего разумные, но далеко не всем удобные реформы государственной системы, Императорский кабинет отправил в Сибирь губернатором и ревизором, наделив самыми разными широкими полномочиями.

Сам же Сперанский называл эту командировку-ссылку путешествием, писал путевые заметки, вел дневниковые записи, отправлял письма вышестоящим чиновникам и оставшейся в Петербурге дочери. Тем самым и спустя 200 лет он дал возможность нам посмотреть на то время его глазами.

Надо сказать, что первое впечатление о Сибири у Михаила Михайловича было совсем не радужным и мало отличалось от европейского. Выехав за Урал, он пишет дочери: «Не слушай рассказов о сибирской природе. Сибирь есть просто Сибирь. Надобно иметь воображение не пылкое, но сумасбродное, чтобы видеть тут какую-то Индию. Доселе, по крайней мере, я ничего не видал ни в природе величественного, ни в людях отличного, Уральские горы, сколько ни называй их Рифейскими, все будут скучные, неказистые, единообразные, бесчисленные, утомительные холмы, растянутые на пространстве 400 верст» и т. п.

Да и о людях он отзывается не самым почтительным образом: «Доселе я еще не мог составить никакого понятия, которое представляло бы мне сибиряка. Те же пороки; те же глупости; то же терпение в бедных и своекорыстие в богатых. Различие только в том, что здесь, говоря вообще, всем жить широко, земля довольно хороша, и следовательно, бедных меньше».

В ходе поездки (это чувствуется и по тону дневниковых записей, и по письмам) отношение к Сибири у Сперанского меняется. Он уже смотрит глазами человека, заинтересованного в изменениях жизни местного населения и извлечении из этих земель большей пользы государству.

Само очарование

Через округу Колывано-Воскресенских заводов великий реформатор проехал дважды. Первый раз в июле 1819 года по пути в Томск, проследовав по Московско-Сибирскому тракту через северные волости заводского ведомства, при этом он поблагодарил чаусского земского управителя А. И. Загибалова «за расторопность, исправность дорог и мостов» и предоставленную о волостях информацию. Миновав село Тырышкино, сановник записал в своем дневнике: «Здесь начинается заводское барнаульское ведомство и простирается по всей дороге до Томска». Его особое внимание привлекла прекрасная природа, разнообразие ее видов, а Обь он называл не иначе как величественной.

Более полноценное и целенаправленное посещение губернатором Колывано-Воскресенского заводского ведомства состоялось через год.

Еще покидая Томск, Сперанский, готовящий себя к новым впечатлениям, в письме к дочери отмечал: «Мы… отправимся в места прекрасные, говорят, но коих даже и имена мало известны. Кто у вас, например, умеет выговорить «Барнаул»?».

А вот как восторженно писал уже из Барнаула 24 августа 1820 года: «Чрез два дня очутились в Барнауле. Путь наш лежал прямо на полдень. В Сибири ли мы? Едва можно верить сему очарованию. Прекраснейший климат, приятнейшия местоположения, орошаемыя величественною, гордою, покойною Обью. За две станции до Барнаула встретили нас арбузы, растущие здесь на воздухе, величиною с твою голову, а ценою по 5-ти и 10-ти копеек. Дыни здешние также весьма вкусны. Словом, это очарование. Как можно себе представить? Шесть дней тому назад мы были среди болот и лесов почти непроходимых. Чувствовали уже не только осень, но даже почти и морозы, а здесь полное лето во всем блеске и роскоши растений, и все это вместе есть Сибирь; вопиющее смешение и злоупотребление слов. На каждом шагу здесь встречаешь пчельники, и мед здешний есть превосходнейший, ароматный».

В своих заметках он отмечал, что цены на съестные припасы (хлеб, говядина, масло) в Барнауле были значительно ниже, чем в других сибирских городах. Барнаульские, бийские и кузнецкие купцы вывозили свои товары, помимо Сибири, в города европейской России и в портовые города. «Масло здешнее есть лучшее и идет большею частью в Таганрог; сало же и прочее большею частию к Архангельску, а иногда в Петербург. Купцы торгуют салом, кожами и маслом. Кожи ставят в Семипалатинск; сало и масло – в Ирбит. Возят всегда сухопутно; в возврат берут бумажные товары. Заводское начальство держит маркитантов, кои продают по таксам. Начальство ссужает их деньгами по 6%». Все это способствовало развитию местного производства.

Особое гостеприимство Барнаула Сперанский ощутил не только на себе. В письме к дочери он рассказывает о встрече с путешествующим чудаковатым англичанином Кокреном, который в Барнауле купил себе повозку. Иностранец «был ограблен между Петербургом и Тосною и прошел половину Сибири, не потеряв ни одного волоса и хвалясь везде ласкою и гостеприимством. Я уверен, что пройдет и другую половину столь же покойно и безопасно. А Сибирь, по вашему мнению, населена преступниками. Дай Бог, чтоб честные люди были так же доброхотны и кротки, как сии преступники. С последними можно жить; а с первыми трудно».

Не только горное дело

В Барнауле сибирский генерал-губернатор был встречен «всеми чиновниками и купечеством». Во время первой встречи с местным руководством Сперанский удостоил начальника заводов Петра Фролова «лестным изъявлением благодарности», к чему прибавил, что он желает, «дабы таковую благодарность его слышали все». С каждой встречей высокое мнение о деловых и нравственных качествах заводского руководителя у генерала только укреплялось, в письме Гурьеву он писал: «В господине Фролове вы имеете чиновника во всех отношениях отличного и поистине редкого. Он рожден, кажется, для устройства и благосостояния сего края… Он привязан к заводам каким-то наследственным чувством, как к своей родине. Всех чиновников он держит в твердой руке. От крестьян я слышал одни ему благословения».

Побывав на Сереброплавильном заводе, подробно описал технологию выплавки руды. С помощью Петра Козьмича и лично побывав на заводах в Змеиногорске, Михаил Михайлович собирал ценнейшие верные сведения о характере управления горными заводами, находящимися в ведении Кабинета. Он сообщает министру финансов о своих наблюдениях и недостатках, устранение которых будет способствовать расцвету промышленности, указывает и на возможность развития земледелия и овцеводства.

«Колыванский край есть действительно один из благословеннейших не только в Сибири, но и в целой России, – пишет Сперанский. – Природа назначила его к сильному и богатому населению. Металлы составляют только часть, и можно сказать, не самую важную часть, внутреннего его достоинства. И без них, при лучшем населении, он был бы прекраснейшею и обильнейшею страною. Все почти роды хозяйства, и в самом большом размере, могут быть в нем устроены».

Переживал генерал-губернатор и о том, что горное производство способствует вырубке больших лесных массивов, предвидя наши нынешние экологические проблемы.

Итогом деятельности Сперанского в Сибири и новой главой в сибирской истории стала серия подготовленных им законодательных актов, определяющих новое административное устройство и управление края, судопроизводство и характер отбывания повинностей населением, социальный статус различных его категорий, развитие экономики края, объединенные в «Уложение для управления Сибирью».