Политолог рассказала о том, чему учат на их направлении, как молодёжь относится к политике и можно ли сделать прогноз результатов выборов в Алтайском крае на 2022 год.
Политологическое образование в Алтайском крае появилось в начале 90-х годов, когда изменилась структура власти и потребовались специалисты с новыми управленческими навыками. Политолог — практически универсальный специалист, способный адаптироваться во многих сферах и встроиться в любую структуру. О том, как развивалась политология в крае, что показали последние исследования молодёжи и можно ли сделать прогноз, как пройдут выборы в муниципалитеты в этом году, рассказала доктор политических наук, руководитель образовательной программы «Политология» в АлтГУ Ярослава Шашкова.
О политологическом образовании в Алтайском крае
— Ярослава Юрьевна, расскажите вначале, как в целом в регионе сформировалось такое направление подготовки, как «Политология»? Что этому предшествовало?
— Появление направления было обусловлено переменами в политической системе — возникали партии, новая структура органов власти, менялись общественные движения. Соответственно, возникла потребность в наличии новых специалистов.
В Алтайском крае политологическое образование зародилось в 1992 году на кафедре, начавшей читать общий курс политологии для студентов всех специальностей. Первый набор был заочным, с маленькой группой студентов. А в 1995 году начался уже набор на очное обучение. Система подготовки предполагала, что студенты направления сначала получали дипломы бакалавров и только потом — специалистов, это был процесс организационного становления.
В 1999 году в Алтайском государственном университете появился факультет политических наук с такими направлениями подготовки, как «Политология», «Теология», а затем «Религиоведение» и «Документоведение». Сейчас мы входим в состав Института гуманитарных наук. В общем, политологии в крае обучают уже 27 лет.
— В чём отличие направления «Политология» от, к примеру, «Государственного и муниципального управления»?
— Конкретно в Алтайском крае «Государственное и муниципальное управление» входит в состав экономического факультета. Выпускники этой специальности больше разбираются в экономике, бюджетировании, подготовка сразу ориентирована на определённую структуру. Что касается «Политологии», это комплексное образование, более гибкое. Мы на выходе получаем грамотных организаторов, управленцев и стратегов, которые смогут применить свои навыки не только в политике, но и в бизнесе, в сфере пиара.
— Какие основные функции выполняет направление? Какие специалисты получаются в результате?
— На политологическом направлении мы формируем целый комплекс практических навыков, востребованных в современном мире: способности к коммуникации, продвижению, аналитике, прогностике, планированию. Политологи — это потенциальные лидеры и управленцы. Часто выпускники направления, кроме политических структур, находят себя в бизнес-проектах, менеджменте, становятся пресс-секретарями и пиарщиками, даже журналистами. Но главной функцией образования остаётся кадровое обеспечение политической системы. Политологическое образование сегодня входит в перечень квалификационных требований при приёме на ту или иную должность в государственном и муниципальном секторе.
Наши выпускники становятся депутатами, руководителями и специалистами аппаратов региональных отделений партий, помощниками депутатов. Они работают в краевой, городских и муниципальных администрациях. Кто-то уезжает из региона и строит свою карьеру в другом месте, занимает должность в крупной федеральной структуре или частной корпорации.
— К примеру, есть ли какие-то известные в Алтайском крае политики и управленцы — выпускники направления?
— Да, конечно. Выпускниками нашего направления являются руководитель региональной организации КПРФ, депутат Госдумы РФ Мария Прусакова; заместитель председателя Барнаульской гордумы Сергей Струченко; депутат Алтайского краевого Законодательного Собрания от КПРФ Александр Ткачёв — наш выпускник; самого первого, заочного набора, депутат АКЗС Евгения Боровикова и многие другие.
— Что входит в программу подготовки? Какие практические занятия?
— У нас очень много практики на направлении, чтобы каждый студент мог найти для себя профессиональный интерес. Наши студенты очень разные — есть те, кто сразу нацелен на госструктуры, а есть и такие, кто любит больше креатива и творческой свободы. И для тех и для других предусмотрены возможности реализации и развития — проведение «Евразийской модели ООН» и «Дней политконсультанта», практическая работа в партиях, исследования, курирование и организация разного рода мероприятий.
К нам часто приходят на лекции действующие депутаты, политтехнологи, наши выпускники, работающие в разных организациях, чтобы студенты понимали, какие возможности в будущем у них есть и что требуется от них в той или иной сфере. На самом деле наша образовательная программа, без ложной скромности, одна из лучших в стране — на наш учебный план ориентируются многие вузы.
Мы чётко понимаем, для чего у нас преподаётся каждая дисциплина, какие навыки она даёт. У нас не просто учат историю ради знания истории, а развивают системное и критическое мышление, умение работать с информацией, с источниками. Каждый предмет работает на определённый навык.
— К примеру, какие именно предметы подготовки способствуют формированию профессиональных компетенций?
— У нас достаточно много практико-ориентированных дисциплин, обучающих политическим переговорам, избирательным технологиям, технологиям партийной работы, анализу общественно-политических процессов, политической коммуникации. Это и «Политическая конфликтология», которая изучает технологию управления конфликтами в политике, и «Региональный парламентаризм», где на занятиях с нашими студентами общаются депутаты краевого и федерального парламентов, руководители фракций и сотрудники аппарата АКЗС, помощники депутатов.
У нас есть курсы, где мы учим студентов, как принимать управленческие решения, осуществлять государственно-административное управление, и другие предметы. Всё это практические дисциплины. На занятиях по политическому проектированию студенты сами планируют крупные мероприятия, отрабатывают организаторские навыки.
При этом мы постоянно меняемся, подстраиваемся под современность, меняем компоненты образовательного процесса на более актуальные.
— А в реальных выборах студенты принимают участие?
— Конечно, в рамках практики как члены молодёжных отделений партий, а то и как самостоятельные работники штабов, всё зависит от масштабности выборов и квалификации студента. Младшие чаще работают в качестве помощников, агитаторов, участников групп спецпроектов, а старшекурсники уже могут на практике применяют свои навыки в качестве политтехнологов под руководством старших наставников.
О современной молодёжи
— Современная молодёжь в целом охотно идёт на получение политологического образования?
— Это скорее волнообразный интерес. В середине 90-х политология была «экзотикой», приходило мало студентов, потом был их резкий рост. В наше время год от года количество абитуриентов отличается. Сейчас родители более скептично относятся к обучению на политолога, чем сами выпускники: их пугает, что ребёнок в будущем попадёт в напряжённую конкурентную среду, что это будет не очень безопасно. Хотя спрос на политологов есть всегда, кадры требуются — особенно в муниципалитетах, и выпускники нашего направления не остаются без работы. Мы часто помогаем выпускникам вуза устроиться в госструктуры.
— Вы уже не первый год проводите исследования на базе вашей кафедры, связанные с молодым поколением, влиянием цифровизации на молодёжную среду. Расскажите подробнее, какие сейчас у молодых людей интересы в целом, как они мыслят?
— Да, действительно, последние четыре года мы исследуем молодёжь и тенденции её развития. Опрашиваем школьников и студентов Сибири и Дальнего Востока, проводим фокус-группы. Это позволяет понять современную молодёжь.
Большую часть информации молодые люди сегодня получают из интернета. Но они не доверяют слепо тому, что видят. Огромный информационный поток очень рано приучает к критической оценке. Я бы сказала, что к информации у молодых людей критическое отношение. Они стремятся перепроверить все факты в нескольких источниках, чтобы сформировать своё мнение.
— Это хорошо или плохо?
— Это не плохо и не хорошо. Во-первых, обилие информации заставляет молодых людей с ранних лет жёстко фильтровать то, что они читают и смотрят. Они выбирают только то, что им интересно и пригодится, а в остальное не вникают.
При этом в мышлении современной молодёжи есть высокая рационализация, они рассуждают так: если я не могу на вопрос как-то повлиять или изменить его, мне нет смысла за ним следить.
А во-вторых, у молодёжи сформировалась информационная толерантность. У молодых людей нет негативного восприятия каких-то вещей, эмоционального вовлечения в поток информации. Они не будут включаться, например, в информационные войны. Или можно в пример привести материалы о патриотизме: если школьнику или студенту это не интересно, он просто не будет это читать, но отнесётся к информации в целом нейтрально — мол, пусть она будет, может, кому-то и пригодится, но мне это не интересно.
У молодых сейчас в принципе нет крайних точек зрения, они держатся где-то посередине. Умение лавировать в потоке даёт им понимание, что в мире всё очень гибко и подвижно, каждый день что-то меняется, и они просто подстраиваются под тенденции, живут не в будущем, а здесь и сейчас.
— А политикой в целом молодёжь насколько активно интересуется?
— Я бы не сказала, что молодёжь совсем исключена из политики. Многие интересуются и смотрят новости, анализируют информацию, но с учётом некоторых нюансов. Например, школьники аргументируют то, что не следят за выборами, потому что им всё равно пока не нужно голосовать. То есть рационально подходят к этому вопроса. К слову, современные дети больше тяготеют к волонтёрским движениям, нежели к системным формам политического участия.
— А почему это происходит и насколько это хорошо в масштабах общества?
— Подростки сейчас любят, когда у них есть свободный выбор. По их мнению, любая структура и система требует жёстких рамок, в которые они не готовы вписываться. Они не хотят становиться «винтиками», а хотят принимать в общественных процессах осознанное добровольное участие, понимать, что выбирают это по своей воле.
Поэтому у молодёжи сейчас очень востребованы волонтёрские проекты. Помимо добровольности они дают ещё и мгновенный результат. И дело не в том, получат ли волонтёры за это деньги — это их интересует в последнюю очередь. Им важно ощущать, что здесь и сейчас они принесли конкретную пользу и получили видимый результат, например в виде благодарности бабушек и дедушек в домах престарелых и так далее.
В этом, на самом деле, кроется опасность для будущего волонтёрства, потому что государство сейчас активно финансирует масштабные благотворительные проекты, организует процессы внутри них, но молодое поколение это настораживает. Они не хотят быть «использованными» ради чьих-то отчётов.
— Если подрастающее поколение так сильно любит свободу, значит ли это, что им будет сложнее встраиваться в структуры, которые были созданы задолго до их появления? Или они все — потенциальные блогеры-фрилансеры?
— Нельзя сказать, что молодые люди поголовно тяготеют к блогерству. Есть очень системные школьники, студенты, которые ориентированы на работу в госструктурах и стремятся в них попасть. Но особенности у поколения всё же есть.
Так, новоиспечённые специалисты сейчас не хотят долго нарабатывать опыт внутри системы. Они хотят получать быстрые результаты и высокую оплату труда сразу, и не важно, что у них ещё нет большого опыта и накопленного количества компетенций. Они склонны спорить со старшим поколением и жёстче обозначать свои требования. Это накладывает некоторые сложности при трудоустройстве молодёжи, они не готовы получать маленькие деньги, трудиться на простой должности, где обычно нарабатываются опыт и стаж, чтобы дальше расти по карьере.
Учитывая, что политическая система у нас ригидная, кадровая сменяемость очень медленная, поскольку это большая «машина» с огромным количеством сегментов, молодёжи тяжело в неё встроиться, а старшему поколению также сложно принять эту реактивность молодого поколения.
— Можно ли сказать, что общественная система, привычная нам и выстраиваемая десятками лет, будет быстро меняться под запрос растущего поколения?
— Не думаю, что общественные изменения будут стремительными, у существующей системы явно есть запас прочности. Тем более, по результатам нашего исследования, сама молодёжь сильно неоднородна. Каждый год во взрослую жизнь входит новое поколение с уникальной жизненной позицией.
Так, выпускники 2018 года и выпускники 2020-го — совершенно разные люди. Мы сделали промежуточный срез и по девятым классам, они тоже сильно отличаются от тех, кто в этом году пошёл в одиннадцатый класс, то есть через год-два мы снова получим другое поколение молодёжи. Сейчас все процессы ускоряются, в том числе и смена поколений.
Нельзя при этом говорить, что молодые люди стали хуже или лучше, чем раньше. Они просто другие и в то же время не сильно-то и отличаются от более взрослых людей. И за тем, как меняется общество, очень интересно наблюдать в динамике.
Об электронном голосовании в Алтайском крае
— Раз уж зашла речь о цифровизации, поговорим об электронном голосовании. В Алтайском крае такой практики ещё не было. Как думаете, она приживётся?
— Не могу пока точно сказать, приживётся или нет. Это больше от законодательства зависит. Я бы сказала, что электронное голосование имеет место быть, однако для Алтайского края оно пока имеет ограниченную сферу применения. В основном оно ориентировано на молодое поколение, потому что даже многие представители среднего возраста все ещё у нас не вовлечены в цифровое поле.
Ещё у нас очень большая доля сельского населения, и далеко не везде есть хороший интернет и даже сотовая связь. Население в большой доле даже не зарегистрировано на госуслугах.
Нам не хватает цифровой грамотности и местами инфраструктуры. С другой стороны, молодым людям электронно голосовать может быть намного удобнее. Однако это же может вызвать и недоверие, тревогу, что в интернете цифры легко накрутить.
О прогнозах на муниципальные выборы 2022 года
— В этом году в регионе пройдут масштабные муниципальные выборы. Можно ли спрогнозировать их течение и результаты?
— Профессиональные политологи очень не любят давать прогнозы, потому что всё относительно. Точный прогноз на год сделать практически невозможно, потому что всё может поменяться в любой момент. Тем более в современной российской политике большую роль играет личностный фактор в принятии решений, а это непредсказуемо.
Мы можем констатировать только то, что год в Алтайском крае будет политически интенсивным, по крайней мере в городах. Кампании в них явно будут очень активными и конкурентными, появились новые партии, новые лица. О конкретных же действиях политиков и партий, конкретных событиях говорить пока рано.
