Спектакль «Цветы для Элджернона» создали по одному из главных произведений американской литературы XX века. Постановка рассчитана на зрителей 12+, однако некоторые темы, поднятые в ней, — хороший повод для размышлений более старшей публики.
Из реальной жизни
Роман «Цветы для Элджернона», изданный в 1966 году, родился из научно-фантастического рассказа, который Даниэл Киз опубликовал в одном из американских журналов. Эта история во многом автобиографична, и некоторые её персонажи были взяты писателем из реальной жизни. Главный герой романа — Чарли Гордон, 32-летний умственно отсталый работник хлебопекарни, — добровольно участвует в эксперименте по улучшению интеллекта путём хирургической операции. Испробовать свой метод на человеке двое ученых — доктор Штраус и профессор Немур решили после успешной операции над мышью по кличке Элджернон. В результате IQ Чарли стремительно растёт, а вместе с тем меняется и его восприятие происходящего: он начинает осознавать, что те, кого он любил, на самом деле над ним смеются, а всемогущие ученые заинтересованы в эксперименте лишь ради продвижения своих научных карьер. Особую привязанность Чарли начинает испытывать к Элджернону, понимая, что тот — единственное существо с судьбой, похожей на его собственную. Но спустя некоторое время в поведении Элджернона наблюдаются неутешительные перемены — если после эксперимента мышь легко находила выход из сложного лабиринта, то со временем она стала делать это все хуже и хуже. Чарли понимает, что и его ждет та же участь, и начинает думать, как замедлить процесс деградации. Важно отметить, что обо всем этом мы узнаем из дневника, который ведет главный герой с первых дней эксперимента.
Перенести эту историю на сцену краевого театра кукол взялись режиссёр Алексей Смирнов (Ярославль) и художница Елизавета Ольшвангер (Санкт-Петербург). Этот творческий тандем уже известен барнаульской публике по спектаклю «Рассказ собаки», пополнившему репертуар «Сказки» в 2021 году. Однако на этот раз постановочная команда применила совсем иные методы и подходы в воплощении известной книжной истории.
«Я являюсь автором инсценировки и, признаться, моя изначальная версия первого акта составляла 70 страниц, — поделился режиссёр. — Разумеется, все это пришлось беспощадно резать, отслеживая, чтобы из текста не пропала та или иная важная мысль. В итоге мы получили довольно объёмный спектакль протяженностью более трёх часов».
Маска — кукла — живой план
Действительно, как призналась Елизавета Ольшвангер, в её творческой биографии это самый масштабный спектакль, в котором использованы и маски, и куклы (как планшетные, так и куклы в кабинете), и костюмы, и живой план, и довольно много видеопроекции, для чего художнице специально пришлось осваивать принципы анимации.
«Да, это очень насыщенный, многоплановый проект, — рассуждает Елизавета. — Для того, чтобы обозначить эпоху (а это Америка 1960-х годов), мы вместе с режиссером решили оттолкнуться от эстетики комиксов. Не скажу, что эта стилистика мне близка, но погрузиться в неё было интересно. Через эту графичность, гротескность мы и попытались передать эмоции героев. Кроме того, пришлось поработать с пластикой актеров, ведь маска статична, а потому переживания героев пришлось выразить через укрупненные движения, характерные жесты».
И ещё той самой многоплановости и объёмности удалось достичь с помощью необычного решения сценического пространства. Здесь одной из важных деталей стал огромный календарь, в котором даты играют двойную роль — они являются не только способом исчисления времени, но и дверью в прошлое Чарли. Как громадная шкатулка, напоминающая адвент-календарь, эта конструкция то тут, то там раскрывает свои скрытые шкафчики, погружая зрителей в мир сложного детства умственно отсталого ребёнка. Причем эти дверцы в прошлое открываются тем чаще, чем больше осознанности приходит в жизнь героя.
В противовес небольшим дверным рамкам, на сцену то и дело выезжают рамки большие, светящиеся. Они напоминают огромные слайды, которые предстают перед нами один за другим, словно «пролистывая» жизнь героя после эксперимента. В общем, как фреймы в комиксе. Пущей картинности этому рассказу придают маски, фиксирующие эмоции персонажей. И если поначалу уродливых масок нет лишь у Чарли и Элджернона (кстати, в мышь в спектакле ни разу не была решена с помощью куклы, эту роль исполнил Пётр Кобзев), то потом живым планом предстанет перед публикой учительница Чарли — Алиса Кинниан (Нина Позднякова), а через какое-то время застывшая маска накроет лицо главного героя.
Чарли Гордон в этом спектакле предстал сразу в нескольких образах — как актёр Роман Баталов, удивительно точно передавший переход от умственной отсталости к гениальности, как небольшая кукла, а также теневой силуэт и крупная проекция, позволяющая во весь экран разглядеть глаза метущегося героя.
Ответственность за богоборчество
Как рассказала Елизавета Ольшвангер, именно с помощью разных визуальных решений удалось показать то, как на протяжении всей истории меняются герои. Но если учесть, что основная трансформация происходит с сознанием Чарли, то все, что мы видим на сцене — это восприятие героя, глазами которого мы смотрим на мир.
— Развиваясь, интеллект Чарли начинает более выпукло воспринимать людей, события, — говорит она. — И поскольку эмоциональное развитие героя отстает от интеллектуального, он начинает видеть мир в ярком освещении, без нюансов, из-за чего всё вокруг становится карикатурным.
По мнению режиссёра, в этой истории он попытался поднять сразу две важные темы — богоборчества как попытку восстать против неизбежного (кстати, в спектакле эта тема проговаривается устами двух героев — медсестрой Хильдой и подругой Чарли по пекарне Фанни, которых исполнила одна актриса Ольга Кравченко) и ответственности за столь смелое решение.
«На самом деле существует две версии окончания этой истории — как в рассказе и как в романе, — пояснил режиссёр. — И если весь спектакль мы ставили по роману, то концовку решили взять из рассказа, где Чарли не возвращается в клинику для слабоумных, а навсегда уезжает из Нью-Йорка и снова попытается стать умным».
