И спустя 76 лет командир танка Василий Пятков считает Т-34 лучшей боевой машиной

Участник Великой Отечественной войны Василий Тимофеевич Пятков по дому все делает сам, только за продуктами его возит племянник. 



Он очень любит стихи, знает их великое множество и постоянно учит новые – тренирует память.

- Мозги должны работать, иначе умрут, – шутит ветеран. – А мне на покой рановато, молодой еще, 93 года недавно отметил.

Три главных слова

Провожая сына на фронт зимой 1943 года, мама Василия Пяткова не проронила ни слезинки. Накануне она топила печку и попросила его посмотреть на огонь, а сама что-то долго шептала. «Воюй, сын, спокойно, ты вернешься домой живым. Запомни три слова, с которыми должен идти по жизни: «Делай людям добро». Меня ты больше не увидишь, но у тебя все будет хорошо», – напутствовала Наталья Прохоровна среднего сына.

Через месяц в учебную часть Тюмени приехали два офицера и стали набирать добровольцев в танковую школу. Первым из строя шагнул Василий, худенький, невысокого роста 17-летний мальчишка. Он был уверен, что в бою пуля найдет жертву быстрее, а тут броня защитит как-никак. О том, что в танке можно заживо сгореть за несколько минут, новобранец не знал вовсе.

Учился в Кургане, за новой машиной поехал в Нижний Тагил. В экипаже из четырех человек Вася оказался самым младшим, несмотря на должность командира танка. Машиной своей Василий гордился неимоверно: у танка Т-34 броня была тоньше, чем у немецких «пантер» и «тигров», но поскольку она располагалась под углом, это затрудняло ее пробитие.

Из Нижнего Тагила экипаж Василия Пяткова двинулся на границу Польши в составе 11-го танкового корпуса 20-й танковой бригады 1-го Белорусского фронта. Расположились танкисты в лесу непосредственно на границе, жили в домах поляков. Как потом узнал Василий, он служил в одном корпусе с отцом Михаила Горбачёва – первого и единственного президента СССР.

- В повседневной службе экипажа тридцатьчетверки на всех его членов ложилась одинаковая нагрузка, мы поровну выполняли несложные, но однообразные операции – рытье окопа или заправка танка горючим и снарядами, – вспоминает Василий Тимофеевич. – Когда перед строем зачитали обращение маршала Жукова, мы поняли, что настал и наш черед вступить в бой. За город Краков. На броню моего танка подсел десант, но поскольку машина двигалась очень быстро, пехоту мы обогнали и вели подавляющий огонь по огневым точкам фашистов. Город прошли всего за сутки, приходилось останавливаться лишь для того, чтобы зачистить очередной квартал. Вертикальное наведение орудия тридцатьчетверки ведется вручную, хотя есть электропривод. Но в бою об этом забываешь, так что руки я за сутки напрочь себе отмотал. Кроме того, после выстрела в боевое отделение машины идут газы из ствола орудия и выброшенной гильзы, еще и угорели порядком.

Я – сибиряк

После одного из боев Василий Пятков попробовал 100 граммов боевых, не понравилось, и больше он спирт не пил, даже за Победу. А поскольку и не курил, вместо махорки ему полагалась дополнительная ложка сахара, чему паренек был несказанно рад: в детстве сладкого он не пробовал совсем.

- «Тигры» я видел довольно близко, но внутри полазить не получилось, – рассказывает ветеран. – Наш корпус стремительно двигался на Берлин, останавливаясь только для пополнения боезапаса и заправки горючим. Под шквальным огнем артиллерии мы в большинстве случаев имели мало времени для прицельной стрельбы, стреляли с ходу и коротких остановок, рассчитывая на подавление фашистов несколькими снарядами. В крупных боевых операциях участвовать не довелось, но бои шли почти каждый день, очень уставали физически. Я видел, как горели подбитые танки моих товарищей, и понимал, что прямое попадание в башню не оставит шансов и нам. Чтобы не оглохнуть, мы затыкали уши ватой, в конце войны придумали какие-то пробки. Летом в танке – жара адская, зимой – очень холодно. Для уничтожения «тигров» нам выдавали по четыре специальных снаряда на бой. И так жестко за них спрашивали, что 100 раз подумаешь, прежде чем выстрелить. Но пару-тройку «маусов» мы с экипажем подбили.

На территории Германии, неподалеку от города Бранденбурга, снаряд разорвал гусеницу танка Василия Пяткова. Покинувший машину экипаж вступил в бой, бросить Т-34 они не имели права. В результате массированного артобстрела фашистов два осколка серьезно ранили сержанта: один угодил в ногу, второй раздробил плечевую кость. Осколки Василию вынимали без всякого наркоза в здании бывшего дома престарелых, откуда спешно вывезли постояльцев. И хирург, когда узнал, что танкист родом из Алтайского края, сказал: «Раз сибиряк, значит, орать не будешь».

- А как не орать, думал, зубы сотру под корень, так ими скрипел, – рассказывает Василий Тимофеевич. – Потом был госпиталь в Харькове, куда пришел приказ о награждении меня орденом Красной Звезды. После Победы еще три года служил в артиллерийском полку, расквартированном в Киеве. Город был страшно разрушен, на главной улице города, знаменитом Крещатике, не было ни одного целого здания. Жил вместе с бойцами в доме, где чудом сохранилось два этажа из пяти. Вместо крыши над головой был натянут брезент и какие-то тряпки, но все это были мелочи по сравнению с тем, что остался жив. В Киеве получил письмо из дома о том, что умерла мама, меня она так и не дождалась.

Из наградного листа: «Тов. Пятков, исполняя должность командира орудия, в бою показал себя смелым и решительным воином. Экипаж, в котором состоит тов. Пятков, во время боевых действий перед деревней Яновице уничтожил огнем орудия и гусеницами три автомашины с прицепами, вездеход, 18 повозок с военным имуществом и 30 солдат и офицеров противника».

После демобилизации Василий Тимофеевич Пятков 16 лет работал на «Трансмаше» на испытательной станции дизельных 12-цилиндровых двигателей для любимого танка Т-34. Еще 24 года – на комбинате «Химволокно» слесарем-сантехником.