Фото из архива семьи Плотниковых
Работа вместо учебы
До войны Галина окончила восемь классов, собиралась учиться дальше, но вышел закон о платном образовании. В 1940 году стране остро требовались рабочие: в воздухе пахло войной, количество людей у станка нужно было увеличивать в разы. Задачу руководство СССР решило комплексно: с одной стороны, массово создавались ремесленные училища и школы фабрично-заводского обучения, с другой – с 1 сентября 1940 года обучение в 8-10-х классах средних школ, техникумах, педучилищах и других специальных средних заведениях, а также вузах стало платным.
- Мама получала 100 рублей зарплаты, и моя будущая учеба оценивалась во столько же. Отца призвали на фронт, поэтому осенью 1941 года я устроилась учеником статиста в крайветуправление, – вспоминает Галина Аркадьевна. – Что это такое – статистика, с чем ее едят, не знала совсем. Да и не научили меня ничему, заносила в амбарную книгу названия медикаментов и инструментов из лаборатории, поэтому даже не запомнила, как звали наставника. Весной 1942 года меня с подругой Валей Трофимовой мобилизовали на 17-й завод, строго наказали не опаздывать. А где он находится, мы по своей глупости не спросили.
Подружки отправились в сторону будущего Потока с Лыжного проезда, где жила Галина в недостроенном отцом доме. 16-летние подростки шли и плакали, поскольку никто из прохожих про такой завод не слышал и дорогу подсказать не мог.
- Уреванные идем, какой-то мужчина показал нам примерное направление вдоль лесопосадки с ориентиром на домик с вывеской, – продолжает Галина Аркадьевна. – Дошли, а вывеска на небольшом домишке высоко, букв не видно, да еще надпись пылью забита. Мы в недоумении, ведь завод – это большие корпуса, трубы с дымом, проходная, сотни людей. Но вышла тетенька, забрала наши паспорта, выдала какие-то корочки и сказала, что сейчас покажут, где будем работать и чтобы с завтрашнего дня без опозданий и прогулов. Тогда нам показалось, что над нами просто подшутили, и никакого завода нет.
Подросток-контролер
Цех № 8, куда определили Галину, представлял собой стены без оконных рам и стекол да кое-как накрытую крышу. Если на улице шел снег, сугробы были и в цехе, так как эвакуированные в Барнаул заводы давали фронту необходимую продукцию, об удобстве и комфорте рабочих думать было некогда.
- Мастер Мария Метальникова определила меня в контролеры. Работу я начала с осмотра металлических болванок, как мне сказали, предназначенных в цепи комбайнов, – рассказывает Галина Плотникова. – До станка я не доставала, чтобы посмотреть, как их вытачивают, вставала на два пустых ящика и проверяла, какая операция выполняется. В напарниках было три взрослых мужика-слесаря, обслуживающих 24 станка, на которых обтачивали эти болванки.
В цехе, по словам Галины Аркадьевны, был очень строгий режим секретности и подросткам запретили говорить родственникам, что они делают. Ответ на все вопросы был один: болванки для комбайна.
- Поначалу я проверяла точность обточенных с двух сторон болванок, чтобы не было заусенцев, совпадали все параметры, – рассказывает Галина Плотникова. – И долго не подозревала, что работаю на военном заводе, а любопытничать в то время было чревато последствиями. Как для моей подруги Вали, которую посадили на пять лет за то, что перестала ходить на работу. Только через год узнала, что во втором цехе делали патроны. Самым вредным из слесарей был Иван Салопов, мне от него больше всех доставалось. У каждого из них было по восемь станков и при каждом – девочка-ученица, которая накладывала в лоток болванки. Они скатывались в станок и выходили готовые обточенные детали. Если я замечала бракованные изделия, останавливала станок, а Иван сердился: «Что за детский сад?». Ругались мы страшно, но я ему глаз спасла, когда при заточке резцов прилетел осколок от наждака. Когда была маленькой, мы с родителями временно жили при детской больнице, и я прослушала вместе с будущими медиками курс оказания первой помощи. Могла и веко вывернуть, чтобы глаз осмотреть, и повязку наложить тугую, и рану перевязать, и перелом зафиксировать. Поэтому осколок от наждака обнаружила быстро и аккуратно его вытащила из зрачка.
Галина Плотникова: «Я всегда жила по совести, честно перед собой и перед людьми. Этому и внучек своих учу».
Недолгое счастье
- Я подсматривала, что делали слесари, когда слетала пружина, или что-то другое, и тоже научилась выполнять мелкий ремонт станков, которые работали круглосуточно, – вспоминает Галина Плотникова. – Чтобы зимой станки не замерзали, на резцы, к примеру, подавался горячий поташ – раствор из древесной золы. Питались мы в столовой, для чего выделялось полчаса рабочего времени. Ели суп, иногда кашу, на третье был чай или очень редко компот. Да еще кусочек хлеба, на который хоть гляди весь день, хоть сразу съешь, сытым не будешь. Карточки продуктовые нам также полагались, как рабочим: масло растительное, крупа для каши, полкило сахара кускового и по 800 г хлеба на день. Огорода как такового у нас не было, потому что дом еще строился, а небольшую грядку, которую мы засадили картошкой, ночью кто-то ограбил. Голодно в то время было всем, не только подросткам и детям.
Галина почти не заметила, как пролетело пять лет войны, труд был тяжелый, да и дома ждала работа: отец пришел с войны инвалидом, мать сильно болела.
- Мне не до гуляний было, – делится пережитым Галина Аркадьевна. – Вставала в шесть утра, два часа пешком до работы, 12 часов смены, два часа до дому. Пять лет без выходных и отпусков. После войны я познакомилась с фронтовиком Василием Плотниковым, который работал водителем и несколько раз останавливался у моей старшей сестры, когда привозил свою тетку с отчетом. 24 декабря 1946 года мы поженились. Но Вася жил в селе Молотово Шипуновского района, а я – в Барнауле. Решила уволиться, чтобы уехать к мужу, но с завода меня не отпустили, пришлось судом пригрозить. Прожили мы недолго, но очень счастливо. Муж погиб в аварии, когда сыну Володе не исполнилось и полгода, и замуж я больше не вышла.
После увольнения с завода до самой пенсии Валентина Плотникова работала на почте, где получила за многолетний труд звание «Ветеран труда».
3608 человек было мобилизовано в 1942 году для работы на эвакуированных заводах в Барнауле. Из них 1900 добровольно, 1350 – из организованного населения, 358 – из служащих.