Фото Дарьи Шатилиной
Иван Андреевич Амельченко Великую Отечественную войну прошел в составе воздушно-десантных войск. Стать полноценным десантником ему помогло письмо, написанное Верховному главнокомандующему Сталину курсантами Красноярского военно-пехотного училища. С этого времени кормежка здесь стала нормальной, и будущая армейская элита перестала падать в голодные обмороки.
Доверить спину
- Воевать мне довелось в составе Второго и Третьего Украинских фронтов, которые освобождали правобережную и западную Украину, – вспоминает Иван Андреевич. – В 1943 году бандеровцы открыто на нас не нападали и когда встречались в разведрейдах, говорили: «Я свий! Не стреляй!». Мы верили, пока однажды в спину не ударила автоматная очередь. Тогда командир приказал вернуться, найти этих гадов и уничтожить. Больше мы спиной к чужим не поворачивались.
Группа десантников, в которую входил Иван Амельченко, насчитывала около 15 человек. Их регулярно забрасывали в глубокий тыл противника на разведку. Бойцы искали штабы, склады, крупные скопления техники, коммуникации. Собранные данные передавали командованию по рации. Такие рейды не были диверсионными, задачу бойцам ставили конкретную: незаметно разведать, что нужно, и вернуться. Поимка «языка» в задачи десантников не входила. Доверие в группе было абсолютным, как и некая унифицированность навыков. Иван Амельченко, к слову, выполнял в случае необходимости еще и задачи снайпера.
- Нас каждый раз забрасывали в тыл с самолета, так что с парашютом я научился прыгать отменно, – шутит Иван Андреевич. – Из еды в рейд брали только сухой паек. В населенные пункты заходить запрещалось, ночевали в лесу или сопках, горячее готовили редко: в кипящую воду засыпали брикетированную кашу, вот и вся похлебка. Вместо чая заваривали травки и листья малины, брусники, в общем, что было под рукой. Из оружия на себе носил пистолет-пулемет Шпагина с круглым диском, десантный нож и саперную лопатку на поясе. Кроме того, нам выдали лимонки и противопехотные осколочные ручные гранаты дистанционного действия двойного типа. Ложка и котелок также крепились к поясу, но аккуратно, чтобы ничего при ходьбе не бренчало. А после того как мы обследовали буквально каждый сантиметр выделенного квадрата и передавали данные, выходили к ближайшей части и присоединялись к боям до следующего задания.
Застолье с американцами
Иван Амельченко дважды был ранен именно в таких боевых действиях. Если в 1943 году это было скользящее ранение в область грудной клетки, то весной 1945-го младшему сержанту прилетело основательно.
- Тяжелое ранение я получил в Венгрии, – рассказал Иван Андреевич. – Когда задело ногу, почувствовал, а то, что вся шапка дырявая от крошечных осколков, увидел намного позже. Мы с другом кое-как дошли до полевого госпиталя, там нас перевязали и сказали ждать отправки дальше. А я не согласился, предчувствие было сильно тревожное. Уговорил однополчанина идти к дороге, чтобы уехать на попутке. А позже, уже в госпитале Будапешта, мы узнали, что этот полевой госпиталь полностью разбомбили немцы.
О Победе Амельченко узнал только 13 мая, когда находился в Австрии в рейде по прочесыванию местности, пленению и уничтожению разрозненных групп фашистов.
- Встретились мы в лесу с аналогичным подразделением союзных американских войск, – говорит Иван Андреевич. – Склепали столы из сваленных наспех деревьев, накрыли тем, что в котомках было. Позвали американцев, которые с удовольствием пили наш спирт за общую Победу. Одеты парни были в пятнистый камуфляж, здоровались с нами за руку запросто, без всякого чванства.
После войны Иван Амельченко служил в Эстонии до 1947 года, но «лесных братьев» не гонял из-за последствий тяжелой контузии, работал в части библиотекарем. А дома, в родном селе Кучеровка Локтевского района, выучился на дорожного мастера и до самой пенсии строил дороги от Горняка до Сухого Лога.
Дороги свои и чужие
- Жизнь после войны была тяжелая у всех, но люди очень дружно жили, радуясь Победе. Радуясь тому, что смерть осталась позади, – вспоминает Иван Андреевич. – В поселке Масальский, куда я перевез семью, начали строить дома из глины. Делали глиняные кирпичи на станке, потом собирали помощь и всем селом дня за два выкладывали стены будущего дома. Работали бесплатно, построят одному, потом второму и дальше. А когда работа заканчивалась, на этих же досках, где полчаса назад лежали строительные леса, устраивали общий ужин. Кто чем богат был, то и несли. А чем мы были в те годы богаты? Разве что детками, которые ходили в кирзовых сапогах и самошитых байковых штанах.
Дома у Ивана Андреевича до сих пор хранится немецкая трофейная стальная ложка, уже истончившаяся по краям. Других столовых приборов фронтовик попросту не признает. Я и чай практически не пью, привык с войны заваривать кипятком то, что найдется в лесу, с тех пор только травяные сборы в ходу, – рассказал Иван Амельченко. – А еще в нашей семье есть 200-летняя икона Божией Матери «Троеручица», на которую все годы войны молилась мать, проводившая на фронт меня и отца. И обоих, к слову, дождалась.
Иван Андреевич Амельченко награжден медалями «За отвагу», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией», «За освоение целинных и залежных земель».