В годы войны рабочие БАМЗ работали в цехах по двое-трое суток подряд.
Фото из сети Интернет
Фото из сети Интернет
Московско-питерская основа
Москвичи разгружали вагоны с оборудованием вручную: поддевали ломами многотонные станки на подставленные к вагонам рельсы и на стальных листах волоком или на бревнах катком тащили к месту монтажа. А по вечерам и ночам они строили бараки-насыпнушки на 15-20 семей. Уже через три дня такие строения появились на улицах Пушкинской и Короленко.
Привезенное оборудование сосредоточили в одном цехе, где делали детали, инструментальную оснастку и сборку. А поскольку фрикционных прессов на заводе не было, везли заготовки до станции Алтайская, дальше до вагоностроительного завода на штамповку. В марте 1942 года успешно прошло первое испытание воздушного редуктора для самолета. На очереди был кислородный прибор, для которого не хватало оборудования.
В апреле 1942 года на завод прибыла группа работников Ленинградского завода им. Матвеева, которые привезли с собой часть нужных станков. Кадровые рабочие Москвы и Ленинграда составили инженерный костяк завода, к станкам встали барнаульские женщины, дети, подростки, которые на ходу осваивали специальность строителя, слесаря, токаря, монтажника.
Директор завода Василий Никитин писал в отчетах того времени: «Рабочие и инженеры самоотверженно трудились, не считаясь со временем и своими силами. Когда возникали трудности с обслуживанием ночной смены, коммунист, главный конструктор завода Быховский шел в цех и добивался того, чтобы ночная смена удваивала выпуск продукции. Старший конструктор Гулин помог рабочим овладеть регулировочными постами. Каждый рабочий значительно перевыполнял план по регулировке аппаратов. Слесарь-инструментальщик Сыров, чтобы обеспечить график сборочного цеха, в течение 72 часов не выходил с завода и изготовил два сложных штампа, на которые в обычных условиях уходит 8-9 смен. Среди рабочих ширится соревнование за выполнение сменного задания на 200-300% – это 2-3 нормы за 12 часов рабочего времени».
Производственная база завода в середине 1942 года представляла два одноэтажных здания (бывшие гаражи), в которых разместился механический цех. В нем установили 4 одношпиндельных автомата, несколько станков «Сталинец», 10 станков «Питлер», несколько сверлильных, 2 фрезерных, 6 маленьких настольных станочков и несколько револьверных.
В мае 1942 года завод выпустил большое количество редукторов для самолета, освоил технологию кислородного прибора – КП-14. Приборы испытывались в условиях, соответствующих высоте 8-9 тысяч метров, с учетом самолетной вибрации при температуре от минус 50 до плюс 60 градусов. Выпуск дыхательных аппаратов для летчиков был делом непростым, многие детали получали с других заводов. Сотрудники заводского отдела снабжения умудрялись ездить по командировкам в Новосибирск, Свердловск и другие города, когда билетов было не достать. Женщины одевались в белые полушубки и выдавали себя за медсестер. Так они проходили в вагон, а через окно им передавали сумки с деталями.
Рационализаторами на заводе были каждый третий токарь, слесарь-инструментальщик, инженер. Особенно острую нужду завод испытывал в сверлах. Технологи и мастера цеха № 2 приспособили втулки для того, чтобы продлить срок работы вышедшего из строя инструмента.
Сверх плана
17-летняя Мария Алексеева эвакуировалась в Барнаул из Ленинграда, по дороге испытав на себе все ужасы бомбежки. Она оставила воспоминания о своей работе на БАМЗ.
«Тогда никто не говорил об усталости, каждый старался больше сделать для фронта, – писала Мария Григорьевна. – Особенно тяжело было в конце месяца, когда отправляли продукцию заказчику. Работала я тогда слесарем-сборщиком кислородных клапанов для летчиков, вентилей для подводных лодок. Сами понимаете, было очень ответственно, цех – литерный, нужен специальный пропуск, лишний раз не выйдешь. Сидишь, напрягаешь глаза, чтобы было как надо. Тут же военпред контролирует. К концу смены сил уже никаких нет: онемели плечи, шея, голову не повернуть и в сон клонит. И вдруг раздается мелодия русской народной песни. Это Лида Иванова включает патефон, чтобы как-то подбодрить нас, прибавить сил – еще поработать. А когда и музыка не помогала, скажет: «Девчонки, прикорните немного». А через полчаса работа продолжается. И так двое-трое суток без выхода с завода. Посредине цеха стояла большая печка. Дрова волоком тащили с ремонтно-строительного участка. Сами пилили, кололи. Топили печь. Но разве цех можно одной печью натопить? Стыли руки и ноги. Невесело и в желудке, за третью норму сверх плана на кухне давали лишнюю порцию каши, это было поощрение».
Выдающийся авиаконструктор Яковлев в книге «Цель жизни» упоминает о том, что в последние годы войны ему довелось часто встречаться с французскими летчиками эскадрильи «Нормандия – Неман», летавшими на советских самолетах, на которых стояли приборы БАМЗ. Приборы поражали их точностью работы и изготовления. Яковлев пытался обрисовать французам условия, в которых приходилось выпускать боевые машины во вновь созданных заводах.
«Увидел бы французский летчик военный завод № 839 – и не поверил своим глазам: заводоуправление в крохотном жилом домишке. Все цеха в двух невзрачных одноэтажных строениях. В насыпном пристрое к одному из них – сборочный цех. В старом сарае – заводской склад. Своими силами соорудили сарай, где разместили склад готовой продукции и термичку. Об ухоженности завода и говорить не приходится, непролазная грязь, но как работали здесь люди!» – писал Яковлев.
Эвакуированные специалисты готовили барнаульскую молодежь в лучших традициях наставничества. В механическом цехе работала бригада мальчишек 13- 15 лет со скидкой на возраст по восемь часов в смену: с 8 вечера до 4 утра. Бывший начальник ПРБ Галина Вайс вспоминает: «Запомнился один мальчишка: ходил он в отцовской фуфайке, рукава длинные болтаются, работать мешают. Но он лучше всех развальцовывал трубочки из красной меди. У него никогда брака не было, пальцы очень чуткие к металлу. И вот этих трубочек всегда не хватало на сборке. Я ему говорю: «Нужно бы сделать сегодня 300 штук. Предыдущая смена столько сделала». Мальчик посмотрел на меня озорным взглядом, не поверил, но сказал, что 300 он сделает. И ведь сделал!».
В 1944 году эвакуированные кадры БАМЗ по-прежнему жили в насыпнушках и бараках. На 12 метрах умещалось по 2-3 семьи. Когда была прорвана блокада Ленинграда, эвакуированные рабочие стали укладывать чемоданы. Снаряжая в обратный путь ленинградцев, каждый заводчанин БАМЗ старался передать с ними что-то тем, кто пережил блокаду: ведро картошки, сумку муки, пшена. Ленинградцы уехали, но в Барнауле остался завод.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала сотрудников Государственного архива Алтайского края.