Валентина Семёнова и много лет спустя помнит об ужасах войны.
Фото из архива Валентины Семёновой
Фото из архива Валентины Семёновой
Родилась Валентина Семёнова в феврале 1937 года в белорусской деревне Дохнари Полоцкой, а ныне Витебской области. Ее отец – Дмитрий Иванович Котов – работал на строительстве военного городка в соседнем селе Боровуха. Когда началась война, он был призван в армию и служил в артиллерии. Практически сразу призвали и ее 19-летнего брата, несмотря на белый билет. Да и сам он пошел охотно, уверенный в том, что воевать с врагом должны все, но пропал без вести в первые месяцы войны.
Началась война
Через неделю-полторы после начала войны в деревню вошли немцы. К тому времени их деревня, находящаяся недалеко от Полоцка (крупного железнодорожного узла), практически вся сгорела от постоянных бомбежек, и людям приходилось жить в наскоро вырытых землянках. Германский блицкриг был тогда в самом разгаре, и опьяненные скорыми победами немцы были реально страшны для мирных жителей. Детская память сохранила жуткие воспоминания, как оккупанты выгоняли жителей из землянок, ища наших окруженцев, и расстреливали немощных стариков, которые не могли оттуда быстро выбежать.
В конце 1941-го советское командование стало забрасывать на территорию оккупированных областей офицеров, перед которыми стояла задача создавать партизанские отряды, организовывать сопротивление врагам. Именно тогда в окрестностях Полоцка появился партизанский отряд «Неуловимые», им командовал присланный из Москвы профессиональный военный Михаил Прудников. Тогда же, зимой 1941-1942 годов в отряд пришла и мать Валентины, забрав с собой маленькую дочь.
Не сразу, но довольно быстро, немцами была организована и полиция из местных.
- Вообще, полицаи часто играли двойную роль, – вспоминает Валентина Дмитриевна. – Кто-то из-за страха, но многие и за совесть сотрудничали с партизанами. Когда мы уже были в отряде, то маленькие хлопчики лет восьми-девяти, также жившие в лесу, ходили по деревням, где стояли немцы, и клянчили у них еду. При этом задачи перед маленькими партизанами были гораздо серьезнее. Например, высмотреть, сколько техники и сколько немцев стоит в той или другой деревне, выяснить у полицаев, сотрудничавших с партизанами, нужные сведения, чтобы передать их руководству отряда. Нас – девчонок – они никогда не брали с собой. Маленькие, а берегли.
Лесные жители
Одной из самых серьезных проблем, особенно лютой зимой 1941-1942 годов, была еда. Точнее, ее отсутствие. Если в начале войны еще можно было разжиться съестным с наших брошенных армейских складов: гороховый концентрат, армейские сухари, иногда тушенка, то зимой ничего этого не стало. Что не удалось захватить нашим партизанам или местным жителям, то подчистую выметали немцы. Немного выручала охота: подстреленный лось, дикий кабан, зайцы, утки – все шло в лесной партизанский котел. Иногда приходилось нападать и на немецкие продовольственные склады, и на конвоируемые немцами продовольственные обозы. Ликвидировав оккупантов, забирали оружие, продукты и… их сапоги. Вещевого довольствия в лесу предусмотрено не было, и самолеты с Большой земли могли сбросить на парашютах лишь легкое вооружение с боеприпасами, и то нечасто.
- В отряде, помимо наших местных, было и много окруженцев 1941 года, которые очень ценились как профессиональные военные. Особенно саперы. Их-то умения и были нужны при начавшейся в конце 1942 года «Рельсовой войне», когда партизаны рвали зарядами железнодорожное полотно и мосты, пуская под откос немецкие составы. Помню, из леса на подрыв железной дороги пошла большая группа наших партизан, а вернулись только двое, – говорит Валентина Дмитриевна.
В партизанском лесу работа находилась всем. Женщины стирали, готовили, шили, ловили рыбу и даже иногда охотились. И лечили. Двоюродная сестра Валентины, окончившая еще до войны медучилище, была медсестрой в отряде. А мужчины, если были не на задании, взяв топоры и пилы, шли на новое место и делали землянки. Находиться достаточно долго на одном участке не получалось. Каратели, нередко устраивавшие облавы, и низко летающие «рамы» (самолет «Фокке-Вульф-189». – Прим. авт.), бросавшие и обычные, и зажигательные бомбы, заставляли отряд часто менять место дислокации.
Чернила из марганцовки
В 1944 году началось освобождение Белоруссии, и в этом же году семилетняя Валя пошла в школу в Боровухе – соседнем селе, где когда-то трудился ее отец.
- Мама работала в госпитале, и мы, младшие школьники, ходили туда почти каждый день: крутили бинты, помогали как могли. Да и подкармливали нас там, а было ведь очень голодно. В школе детям, чьи отцы воевали, давали раз в день стакан подслащенного кипятка и кусок хлеба, – продолжает Валентина Дмитриевна. – Тетради мы делали из патронных мешков, они назывались «сшитки», а писали раствором марганцовки. Нищета была жуткая, но все надеялись и верили в лучшую жизнь. И учились хорошо.
Закончив уже в Полоцке русскую школу в 1954 году, Валентина Семёнова поступила в Белорусскую сельскохозяйственную академию в Горках. Получив диплом агронома, отправилась по направлению работать в колхоз «Ильич». Уже в 23 года она была 1-м секретарем Полоцкого горкома комсомола, участвовала в строительстве Новополоцка и Новополоцкого нефтеперерабатывающего завода.
Выйдя замуж за сибиряка-военного, в 1964 году с семьей Валентина Семёнова перебралась в Новосибирск. А с 1966 года семья, в которой уже была двухлетняя дочь, стала жить в Барнауле. Работала учителем в школе № 45.
- Лучший кабинет химии в крае был мой, – сказала она. – И до сих пор вижу, как веду уроки.
Кстати, Валентина Дмитриевна Семёнова с 1979 по 1982 год была классным руководителем нынешнего главы города Барнаула Вячеслава Франка.
С 1966 по 2007 год Валентина Семёнова проработала учителем химии в барнаульской школе № 45, отличник народного просвещения.
Дмитрий Федяев