Родители Раисы Пискуновой: Ирина Кирилловна и Георгий Никандрович Городиловы.
Фото из семейного архива
Фото из семейного архива
Время ожидания и надежд
«Наша семья жила в Белоярске. Отец – Георгий Никандрович Городилов, мама – Ирина Кирилловна Городилова, бабушка Акулина, старший брат Геннадий семи лет и я четырехлетняя. Отцу на тот момент было 27 лет, год назад он вернулся с Финской войны. Из деревни забирали всех мужчин с 18 лет. Белоярск находился около железнодорожной станции. Все прощались с родными, плакали. Когда подошел товарняк, в него погрузили людей, в том числе и моего папу, а также брата отца и троих братьев мамы. Когда тронулся поезд, все побежали за ним. Плакали, падали на рельсы, кричали. Мама осталась одна с двумя маленькими детьми и больной бабушкой. Начались тяжелые будни в тылу. Все женщины трудились за себя и ушедших на фронт мужчин. Несмотря на страшный голод и сильные морозы, когда от недоедания умирали дети и старики, наступило время ожидания и надежд».
Будни в тылу
«В день выдавали по 100 граммов хлеба, однако этого не хватало и приходилось стряпать лепешки из молотой пшеницы вперемешку с травой и корой деревьев. Брат был постарше и умудрялся выманивать у меня кусочек, из-за чего я сильно плакала, однако мать никогда его не наказывала. Она работала в швейной мастерской. Там шили одежду для фронта (бушлаты, ватные брюки и рукавицы). Часто брала работу на дом и шила по ночам. Нам еще повезло, у нас была корова – наша кормилица. Молоко мама сдавала на молоканку – «все для фронта, все для победы». Немного оставалось нам, детям. Также у нас имелся небольшой огородик, где выращивали картошку и овощи. Корову содержать маме было трудно. Сено косили и возили на корове. Особенно доставалось брату, ему было уже 10 лет. Чтобы прокормить семью, мы с братом собирали крапиву, лебеду и варили суп. Сами заготавливали и таскали дрова. Помощи было ждать неоткуда… В городе было жить еще тяжелее, и к нам переехали племянницы Вера и Шура, которые окончили курсы медработника и счетовода. Кроме того, в Белоярске была открыта школа глухонемых. Мы с братом научились объясняться жестами, так как у нас еще поселилась глухонемая знакомая Лена… Из-за сильного голода в селе процветало воровство. Ничего без присмотра нельзя было оставить. Забыла мама утром крынку с молоком на окне, а к обеду ее уже нет. Выставили окно и утащили, а мы остались голодными».
«Кончилась война!»
«…Как сейчас помню 9 Мая 1945 года. Мы с мамой и братом на телеге возвращались после посадки картошки. Подъезжая к деревне, мы увидели бегущих людей и услышали, как они кричат: «Ура! Кончилась война!» Мы тоже кричали и радовались вместе со всеми. К сожалению, кто-то уже получил похоронку, а кто-то ничего. В то время мы не знали, что с нашим отцом. Известий о нем не было. Стали возвращаться первые фронтовики, и их встречали всем селом. Мы продолжали жить одни. Было тяжело. Я старалась как могла помогать маме по хозяйству. Мыла полы, почти не крашенные. Пилили, кололи и складывали в поленницу дрова. Помогали косить и убирать сено. Игрушек у нас не было. Играли склянками и чурочками. Зимой катались с горок на лотке. Летом с ребятишками играли в прятки и бегали купаться на речку Черемшанку, прыгали в воду с двухметрового яра. Однажды я чуть не утонула, но брат спас меня. Во время войны я маленькая переболела скарлатиной и в результате осложнения потеряла слух на всю оставшуюся жизнь…
В детстве запомнилось, как мама гладила белье тяжелым чугунным утюгом, в который закладывала угольки из печки и потом их продувала. Электричества у нас не было. По вечерам свет был от керосиновой лампы, и то все время керосин приходилось экономить. Белье стирали в корыте на стиральной доске с хозяйственным мылом. Воду домой и на огород носили с реки ведрами на коромысле, а зимой на санках. Когда пошли в школу, тетрадей не было. Писали на старых газетах и книгах металлическими перьями, привязанными к палочкам».
«Отец вернулся!»
«…В последний год войны от отца долго не было писем. Мама сильно переживала, хотя нам этого старалась не показывать. И вот в декабре 1945 года в сорокаградусный мороз в наш дом ночью постучали. Все напугались. Мать спросила: «Кто там?» Из-за двери ответили: «Это Гоша – отец!» Мы не поверили. Он назвал наши имена. Мама закрыла нас, а сама босая вышла в сени. Потом мы услышали, как мама закричала: «Гоша! Ребятишки, отец вернулся!» Он был одет в фуфайку, пилотку, кирзовые сапоги и почему-то у него не было даже рюкзака. Потом мы с братом забрались к нему на колени, и я запомнила, как от него очень хорошо пахло. Из карманов он достал нам по яблоку, и мы были счастливы как никогда! А мама стояла рядом, сжимала ладони и плакала! Отец сказал: «Я пришел домой с руками и ногами – принимайте!» Он был очень худой и еще, как мы узнали позже, был контужен…
О войне папа рассказывал, что во время блокады Ленинграда он в составе своего подразделения (будучи водителем «полуторки») вывозил и спасал из окружения детей и стариков. Однажды, получив приказ о перевозке медсанбата в тыл, папа вместе с другими водителями прибыл в его расположение и увидел, что весь медсанбат разбомблен фашистской авиацией. Кругом раздавались крики и стоны раненых. Забрав тех, кого еще можно было спасти, они стали возвращаться, и в это время фашисты начали новый обстрел. Снаряд попал в папину машину, и она взорвалась. Какое-то время спустя папу нашли раненым без сознания, а санитара, сидевшего рядом с ним, так и не нашли. За время войны папа был награжден орденом Красной Звезды и другими правительственными наградами».
Раиса Пискунова родилась в 1937 году. Она – экономист с 40-летним стажем, работала на разных предприятиях Барнаула. Воспитала двоих детей, четверых внуков и троих правнуков.