Все для фронта: отец и сын Барабановы всю войну трудились в тылу, а друг с другом почти не виделись

Ивану Барабанову в этом году исполнится 91 год. Иван Иванович и сам носит звание ветерана войны и труда. Но для нашей рубрики «Семейные хроники» рассказывает историю не свою, а отца, после войны прожившего лишь год.

Война застала в поле

- Мой отец Иван Евдокимович Барабанов родился в 1908 году в крестьянской семье в селе Колбаны Грязнухинского (ныне Советского) района Алтайского края, – рассказывает Иван Иванович. – С ранних лет, с момента организации колхозов, работал на разных полевых работах, а больше всего там, где была какая-либо техника. Это заметили руководители и направили его в машинно-тракторную станцию района. Он знал всю сельхозтехнику: тракторы разных марок, плуги, бороны, сеялки, веялки, комбайны, лобогрейки, молотильные машины. Вскоре дирекция МТС командировала моего отца на краткосрочные курсы сельхозмехаников в Челябинск сроком на один год обучения. Курсы он окончил на отлично. Получив специальность механика сельхозмашин, продолжил работать в этой должности в МТС Грязнухинского района. Там и застала его война.

Моего папу оставили в тылу. Он был квалифицированным специалистом, и к тому же на тот момент нас у него было семеро ребятишек – возможно, это тоже было учтено. Поэтому всю войну он, не зная дня и ночи, трудился на благо Родины в Алтайском крае. За ним закреплялась зона обслуживания тракторных бригад колхозов, где он жил и работал, начиная с весенне-полевых работ и заканчивая уборкой хлеба поздней осенью, прихватывая и начало зимы. Все это – в крайне сложных условиях.

К технике он относился очень трепетно. Бывало, едем в бригаду, он меня везет на лошадке, а сам прислушивается к тракторам. Слышит характерное «пок-пок-пок» – заезжает к трактористу и сразу берется чинить машину. И еще отчитывает работника: «Что ж ты так едешь, трактор-то у тебя на трех свечах работает! Ты разве не слышишь?». Он отрегулирует, и в тракторе новая сила появляется.

«Будем жить по-новому»

- Я, будучи старшим в семье, в тот момент тоже уже работал. Жил у дедушки с бабушкой в колхозе имени Коминтерна, отдельно от родителей и младших сестер и братьев. Я был учетчиком полевых и животноводческих бригад.

Отца видел очень редко. Он жил постоянно в полевых условиях. Помню, приезжаю к сестрам и братьям и он заходит: помоется, сменит белье и уезжает снова в поля. Только поздороваться успеваем. Иногда находил время попроведывать своих родителей, и вот там мы с ним могли посидеть за столом, поговорить.

Когда я учился в 8-9-м классе, нас уже готовили защищать Родину. Ведь могло случиться, что и нам пришлось бы воевать. Заканчивается учеба, нам дают винтовки – и в военный лагерь, там из нас готовили будущих солдат. В первый раз отец меня провожал спокойно, ни один мускул на лице не дрогнул. А после 9-го класса шли мы с ним до военкомата, и я заметил, что он расстроен. Отец лишь отмахнулся: «Да так, нездоровится», – он тогда уже болел. Обнял меня, поцеловал и заплакал.

Когда я был на этих военных курсах, меня вызвали, приказали собираться – к отцу в больницу. На самом деле отца в живых уже не было. Думается мне, что он тогда чувствовал, что прощается навсегда.

До последнего он посвящал свою жизнь работе. И в больницу-то его увезли из-под трактора. Поднимал вручную тяжеленную коробку передач, и организм не выдержал: он к тому моменту страдал от язвенной болезни желудка, которую получил в годы войны, живя в холодных полевых вагончиках, в голоде. От подобных же случаев погибли его сверстники, коллеги по машинно-тракторной станции.

Мама все время с ним была после операции. Говорит, в последние минуты он сказал ей: «Ну что, Ксеня, прощай, будем жить по-новому», – рванулся к стенке, дыхнул, и все.

Отец умер спустя год после войны, 2 июня 1946 года. Ему было 38 лет.

Иван Иванович не делит ветеранов на тех, кто был на полях сражений и на хлебных полях в годы войны: все они – герои фронта и тыла, так их называет ветеран.