Два дня в неделю художник Иван Торопов ведет занятия в Новоалтайском художественном училище, в остальные дни — расписывает стены храма Иоанна Богослова в Барнауле.
Вернулся домой
Сколько раз в день Иван Торопов поднимается по лесам под своды храма Иоанна Богослова, он и сам точно не знает — раз 20 минимум. Поначалу было страшно, потом привык. Забирается по лестнице без страховки, за годы работы наловчился поднимать с собой ведра с водой, краски, кисти и прочий инвентарь.
— Сейчас уже не столько страшно, сколько тяжело, а леса ещё и шатаются. Нагрузка хорошая, особенно с лишним весом, — улыбается Иван.
Он уже и сам не помнит, когда именно приступил к этой работе — лет восемь или девять назад. Как вернулся на Алтай, так и начал расписывать. А до этого он, выпускник академии Ивана Глазунова в Москве, занимался росписью храма Нерукотворного Образа Христа Спасителя в Сочи.
— Мы работали артелью, человек 15–20, все бывшие выпускники академии. У меня был определенный участок, своя композиция, — рассказывает художник. — В планах было возвращение домой, но чем там заниматься, ещё не решил. И тут позвонили из Барнаула, предложили расписывать храм здесь. Я доделал работу в Сочи и поехал сюда.
Атеистов нет
Возведение храма Иоанна Богослова в Барнауле завершили в 2008 году, и до появления здесь Ивана Торопова внутри были серые бетонные стены. Вместе с настоятелем протоиереем Георгием Крейдуном художник обсудил концепцию, стиль будущей росписи и приступил к делу, начав с нижнего храма. На его роспись ушло лет шесть, а потом Торопов перешел к работе в верхнем храме. Занимается он этим вдвоем с художником Дмитрием Плохих, на нем орнамент, узоры, которые разрабатывает сам, некоторые образы.
— Когда много людей задействовано, это даже сложнее. На тебе либо один участок, либо вообще только руководство, организация. А тут всё сам, это интереснее, — отмечает Иван.
Если для работы с историческими зданиями подрядчикам нужен определенный допуск, то для росписи стен храма художнику никаких спецразрешений не надо. Но при этом он должен быть человеком верующим. Иван говорит, что браться за такую работу, не погружаясь в вопросы религии, нельзя, и делать все чисто механически неправильно, он вообще не видел атеистов среди художников, работающих в храмах.
Древнерусская школа
На стенах храма — сюжеты Евангелия, лики великомучеников, святых. Начинается работа с эскиза, который утверждает настоятель, вместе с ним обсуждают варианты, корректируют. Затем — выбор колорита, каким должен быть синий цвет, желтый и так далее, какого масштаба фигуры. После этого — уже роспись стен. Иван не скрывает, кое-что приходится и переделывать. Иногда — частично, а бывает и полностью.
— Вот на столбе сделали мелкие фигуры, посмотрели — плохо смотрится. Пришлось закрашивать и вместо двух мелких делать одну большую, — рассказывает Иван.
Где сложнее работать, с холстом или стеной храма, Торопов однозначно сказать не может — везде свои нюансы. Говорит, в нижнем храме работали в академическом стиле, для него это понятнее. В верхнем работают уже в древнерусском стиле, это уже новый язык, необычный. Хотя, как отмечает Иван, художественные законы — цветовая гармония, анатомия, композиция и всё то, что он изучал в академии, — везде одинаковые.
— Холст — свободное творчество, там я ограничен только рамками академического образования, которые заставляют писать правильно, — объясняет Иван. — Здесь же определенные сюжеты, наклоны фигур, их одежда. Поэтому изучаю иконографию, смотрю, как работали древнерусские, византийские, даже западноевропейские мастера.
Торопов ориентируется на древнерусскую фресковую иконопись, школу Андрея Рублева и Дионисия, но говорит, что это не подражание, а, скорее, переосмысление.
В те века в храмах создавались фрески — расписывали по сырой штукатурке, сначала красками на воде, потом дорабатывали красками на яичном желтке.
— Сейчас желток не используем, пигмент не перетираем. Работаю акриловыми красками, коллеги, кто занимается росписью в Москве, порекомендовали материал. Конечно, всё стало проще. Но вот простоит ли всё сотни лет — вопрос, — улыбается Иван.
Работать Торопов любит в тишине, чтобы ничего не отвлекало. Но иногда роспись совпадает с вечерними богослужениями. Иван отмечает, что строительные леса — самое необычное место, откуда он наблюдал, слушал и смотрел одновременно.
За временем Торопов и Плохих не гонятся, и жесткого графика нет. Иван договорился с отцом Георгием, что два дня в неделю будет преподавать в училище, в остальные дни — работать в храме. Поэтому, сколько времени потребуется, чтобы закончить работу, художник предсказать не берется, пару лет — это точно. Пока только Иван со страхом и любопытством глядит под самый купол храма и думает, как подниматься туда, когда дело дойдет до этого участка.
— Когда смотрю на картину на холсте, помню свои переживания, состояние, в котором писал. В храме же смотрю на фрески и думаю, когда я успел их сделать, и вообще я ли это? — удивляется Иван Торопов.
