В Молодежном театре Алтая состоялась премьера спектакля «Мария I Стюарт», поставленная по пьесе Фридриха Шиллера режиссером Максимом Соколовым. Реальная история 400-летней давности передана в масштабах античной трагедии. Следуя древнегреческим традициям, режиссер вывел на сцену хор, артисты которого не поют, а скорее вздыхают, шепчут, издают гул, похожий на электрические разряды.
![](/upload/wp-content/uploads/2021/03/0r5a2945.jpg)
На реальных событиях
Поработать с этим материалом, рассказывающим о природе власти, неизбежности интриг и иррациональности в принятии судьбоносных решений, Максим Соколов мечтал давно. Его эта пьеса привлекала прежде всего своей документальностью, ведь она посвящена одному из самых известных монархических конфликтов в мировой истории – противостоянию двух правительниц: королевы Шотландии Марии Стюарт и королевы Англии Елизаветы Тюдор. Действие пьесы разворачивается спустя 19 лет после заточения Марии, за три дня до ее казни.
- То есть по сути, опираясь на закон, одна женщина отрубила голову другой женщине, – говорит режиссер в одном из своих интервью. – И хотя все симпатии Шиллера явно на стороне Марии – героини, которая не говорит возвышенных монологов об общественном благе, в отличие от Елизаветы, прикрывающей личную месть заботой о народе, все же их конфликт не столь однозначен.
Как предполагает режиссер, та же Мария Стюарт, впутанная в политические и религиозные интриги, неспроста была свержена с шотландского трона и искала защиты в Англии. А Елизавета, подписавшая приказ о казни своей родственницы, впоследствии вошла в историю как прекрасная правительница и добродетельный человек (она даже поддерживала шекспировский театр и была знакома с великим драматургом). Для того, чтобы понять этот пласт истории, Максиму Соколову пришлось изучить множество документов – письма обеих королев, исследования и свидетельства эпохи. Примерять этот материал к сцене он начал еще в августе вместе с художником Анастасией Юдиной в пространстве Эрмитажа, куда во время пандемии пускали ограниченными группами.
За основу текстовой части режиссер взял пьесу Шиллера в переводе Бориса Пастернака (а в финальной сцене – Владимира Лихачёва), а также использовал фрагменты из «Двадцати сонетов Марии Стюарт» Иосифа Бродского.
Ребусы сценографии
Пространство сцены оформлено так, что мыслительная работа над спектаклем начинается еще до его начала, – предложенные режиссером знаки хочется разгадывать, как ребус. Сама сцена – огромная зеркальная комната, содержимое которой, преломляясь, тут же множится, путая зрителей, где реальность истинная, а где ложная, отраженная. В самом центре этого сияющего мира – застывший черный столб дыма как знак катастрофы, вечно полыхающего пожара, взрыва. Здесь же – бесформенная статуя, явно «пожившая» в веках и окончательно утратившая внятные черты. Ее поверхность украшена граффити, что заставляет предположить, что авторитет прообраза этого изваяния давно рухнул, из-за чего наличие скульптуры на сцене расценивается как знак вневременного контекста. Но наибольшее удивление вызывает распятая фигура, словно подвешенная под потолком. Нетрудно догадаться, что в этой позе, олицетворяющей страдание, томится наверху Мария Стюарт. И выносливостью актрисы Юлии Юрьевой, исполняющей роль шотландской королевы, невозможно не восхититься.
В постановке заняты: Дмитрий Борисов (граф Лестер), Валерий Лагутин (Тальбот, граф Шрусбери; Паулет, главный смотритель Марии), Виталий Прозоров (Мортимер, племянник Паулета), Анатолий Медянцев (Девисон, государственный секретарь; Граф Бельевр, чрезвычайный посол Франции; О’Келли, друг Мортимера) и другие актеры.
История вне времени
Выступает в спектакле хор, которым на протяжении всего действия дирижирует (или, как в античности, выполняет роль корифея) Евгений Гутчин. Причем звуковая партитура постановки – вовсе не музыка, а объемная акустическая среда, сложный саунд-дизайн, сочиненный Владимиром Бочаровым (Новосибирск).
Если учесть, что согласно древнегреческой традиции задача хора – помочь автору раскрывать главные смыслы, то у Максима Соколова из этих рядов можно услышать вздохи (словно мир задыхается и героям истории не хватает воздуха), стоны, комментарии, а порой и просто кашу из звуков, воплощающую шум окружающего мира. Да и сам режиссер, определяя жанр постановки как опера, явно хотел дать понять, что артисты хора здесь не второстепенные персонажи и их задача – не только создавать фон спектаклю. Большую часть своих партий они исполняют стоя на котурнах – платформах высотой с локоть, на которых выступали актеры античности. Тем самым они словно возвышаются над схваткой, отстраняются от оценок происходящего. Что интересно, в финале истории режиссер поставил на котурны и Марию, возвысив тем самым ее над другими персонажами.
![](/upload/wp-content/uploads/2021/03/0r5a3105.jpg)
Вопреки всем ожиданиям, режиссер отказался подавать события XVI века как костюмированную историю. Нет здесь ни помпезных залов, ни кринолинов, ни светских манер. Наоборот, окружение королевы, облаченное в черные одежды, напоминает, скорее, офисный планктон, чем английскую элиту. Да и сама Елизавета в исполнении Ирины Клишевич носит исключительно мужской костюм и лишена каких-либо половых признаков. К тому же ее, и без того сгорбленную под тяжестью событий, словно притягивает к земле (ее свита вместе с ней то и дело падает на пол, ползает). В отличие от Марии Стюарт – птицы совсем другого полета, которая лишь к середине спектакля спускается с небес на землю, где она тоже не намерена пресмыкаться.
Кстати, все действие на сцене присутствуют две Марии Стюарт – королева-взрослая и королева-ребенок (ее сыграла Татьяна Брянцева, воспитанница школы-студии МТА). Она словно персонаж из другого измерения, который расхаживает между героями, корректирует их жесты. И даже после казни Марии юная королева со сцены не исчезла – именно она совершила в финале одно из главных ритуальных действий спектакля – сложила руки Елизавете, словно та умерла, хотя ее исторический прототип скончался спустя 16 лет после описанных событий.