Продолжение
Анатолий Мельников (третий слева) на военных сборах.
Фото из архива «Вечернего Барнаула»
Фото из архива «Вечернего Барнаула»
Кровная связь
Надо ли объяснять, какие новые возможности давали сотни миллионов полновесных советских рублей, полученных из союзного бюджета согласно постановлению Совмина, не только Барнаулу, но и краю. Ведь краевые деньги можно было теперь полностью тратить на другие города и села. А возросший экономический потенциал краевой столицы позволял краевой власти ставить перед собой новые задачи вроде строительства новых заводов (Коксохим, ЗСВ, машиностроительный завод, комплекс оборонных заводов в Бийске) и решать их. Так, в Заринске, где был размещен «Коксохим», барнаульские тресты построили более 500 тысяч квадратных метров жилья, детсады, школы. Вот почему, когда по поручению Центрального комитета КПСС сватать Мельникова на должность первого секретаря Барнаульского горкома приехал завсектором ЦК и тот, как у него уже повелось, отказался, первый секретарь крайкома Н.Ф. Аксёнов вынужден был признать причину отказа уважительной: «Поскольку товарищ Мельников у нас занимается выполнением постановления Совмина о развитии Барнаула, то первым секретарем горкома крайком рекомендует товарища Шульгу».
Отказываться от повышения партийная этика тоже не рекомендовала, но кто мог лучше Мельникова выполнить то, что он сам себе наметил!
Переманивал нашего мэра и Председатель Совета министров РСФСР М.С. Соломенцев – на первого замминистра ЖКХ. И хотя вопрос уже был согласован в ЦК, Мельников в последний момент отказался. Добрые знакомые в Госплане остерегли: «Вы человек открытый – можете здесь не вписаться».
Была и еще одна причина, может, неубедительная для высокого начальства, но для него очень веская. Родители, которые жили вместе с Анатолием Ивановичем, отказались ехать в Москву. И он, глава огромного города, должен был смириться с их решением. Не мог он порвать связывавшую его с ними пуповину.
Звали в заместители и бывшие в разное время председателями крайисполкома Н.Ф. Раевский и В.Т. Мищенко. Но он так сросся с городом, что не быть с ним одним целым, хоть и жить в нем, уже не мог. С городом у него тоже была кровная связь, только в ней не он, Анатолий Иванович Мельников, был любящим сыном, а город был его любимым детищем. Не зря и председатель горисполкома, и сам город были награждены в 1980 году, когда отмечалось 250-летие Барнаула, одним и тем же орденом – Октябрьской революции.
Вода для будущего города
То, что к возвращению Мельникова в горисполком Барнаул находился на грани катастрофы, я сказал не для красного словца. И одной из самых насущных проблем была вода. Существовавший водозабор, который стал заноситься песком, так называемым побочнем, и артезианские скважины, в которых часто выходили из строя насосы, не могли обеспечить город. Недовольство горожан стало выплескиваться в стихийных митингах, несмотря на то, что они в те времена были категорически воспрещены.
Как же обеспечить водой растущий в соответствии с принятым постановлением город? А он каждый год прибывал при Мельникове больше чем на десять тысяч человек. Надо было строить новый водозабор.
Дело осложнялось тем, что Обь меняет русло каждые 50-70 лет (тогда как реки европейской части страны – раз в 200-250 лет). Требовалось отойти от обычной схемы строительства, провести огромные научные и изыскательские работы, чтобы новый водозабор через несколько лет не постигла судьба старого. Для изучения потоков воды на 60 километров в обе стороны от будущего водозабора надо было с самолета сбрасывать специальные поплавки и вести аэрофотосъемку, а на такие полеты вблизи расположения Алейской ракетной дивизии стратегического назначения требовалось разрешение Генерального штаба Вооруженных Сил.
Потом с благословения руководителя государственной гидрометслужбы академика Е.Ф. Фёдорова (знаменитого полярника) в пригороде Ленинграда гидрологическим институтом был построен корпус, в котором смоделировали участок Оби...
С проектом Постановления «О мерах по обеспечению устойчивого водоснабжения г. Барнаула» Анатолий Иванович опять побывал у «земляка» – А.Н. Косыгина.
Землячество – большая сила. Помогал не только Косыгин. Для водозабора требовалось 10 000 тонн труб, 5 центробежных насосов размером с кабинет председателя горисполкома и весом 25 тонн каждый, задвижки стальные, задвижки чугунные, клапаны обратные стальные – оборудование уникальное, его выпускали всего 50 комплектов в год. Очередь из городов и министерств была расписана на несколько лет вперед. Начальник главка союзного Госснаба сначала отказал в выделении дефицита. Потом посидел, задумавшись, и неожиданно спросил: «А на Жилплощадке вода есть?». Выяснилось, что во время войны он был эвакуирован с родителями в Барнаул и жил как раз в этом районе. Воды на Жилплощадке не было. Угадайте с трех раз, дал начальник главка оборудование или нет...
Но такое везение было, конечно, редкостью. В основном приходилось отстаивать свою позицию с фактами в руках, иногда даже идти на конфликт, рискуя испортить отношения с влиятельными людьми. На последнем этапе согласований министр строительства СССР А.А. Караваев вдруг заявил, сославшись на недоработки в проекте, что не гарантирует сдачу водозабора в срок. «Меня удивляет заявление министра, – ответил жестко Мельников. – Проект прошел экспертизу Госстроя СССР, где вы, Аркадий Алексеевич, в свое время были руководителем, и замечаний не получил». Министр смутился.
Водозабор был введен в эксплуатацию за два года, как и предусматривалось. В соответствии с его мощностью были построены очистные сооружения емкостью несколько сотен тысяч кубометров, станции подъема воды. Все эти объекты могли, и сейчас могут, обеспечить водой город с населением 900 тысяч человек – только прокладывай в новые микрорайоны разводящие сети.
Человек – это поступок
Да-да, правы, конечно, были наблюдательные знакомцы из Госплана. Вряд ли смог бы выжить в наполненной интригами Москве открытый и прямой Мельников, даже несмотря на свою внешность министра, которую отмечали почти все знавшие его в ту пору.
- У меня создалось впечатление, что вы всегда избегали заниматься политикой. Почему? – спросил я Анатолия Ивановича. До этого по-стариковски медлительный и невозмутимый он вдруг задиристо, хоть и негромким, глуховатым своим голосом воскликнул:
- А 18 тысяч семей, переселенных из землянок и подвалов в благоустроенные квартиры, – это не политика?! А очередь в детские сады из 24 тысяч детей? Ее не стало, когда я уходил с поста председателя горисполкома. Это разве не политика? А во время приватизации детсады отдали под офисы – вот это называется политикой? Да их надо было отдать в аренду лет на десять, раз уж рождаемость упала. А когда рождаемость поднялась – вернуть муниципалитету.
Когда депутаты краевого Законодательного Собрания на сессии единогласно присвоили Мельникову звание почетного гражданина Алтайского края, он вышел к трибуне, помолчал, собираясь с мыслями, и не спеша заговорил... О чем? О городе, конечно, о перспективах его развития, о том, что не сделано, а надо сделать.
Руководитель Алтайского отделения Пенсионного фонда России Б.А. Трофимов организовал при фонде своеобразный клуб бывших руководителей города и края (партхозактив, как в шутку называли его сами члены). Клуб существовал почти полтора десятилетия, пока старики были мобильны. О чем говорили на редких, в общем-то, собраниях клуба? О том, что «были люди в наше время, не то что нынешнее племя»? И об этом не возбранялось. Но Мельников, непременный докладчик, опять и опять говорил о городе: что в нем делается, а что по-прежнему упускается, и его мысли доносились до действовавшей власти... А ведь он уже десятки лет не был мэром.
Каким же он был тогда, когда выполнял им же самим разработанные постановления Совминов СССР и РСФСР?
В моей журналистской практике бывали случаи, когда начиная собирать материал для очерка о каком-нибудь заслуженном человеке, я вскоре проваливался... в пустоту, что ли. Да-да-да, говорили все мои собеседники, замечательный человек Иван Иваныч Иванов, но ни одного его поступка вспомнить не могли. А ведь, говаривал Гоголь, как человек поступает, таков он и есть. Или, получается, его нет. Не было.
О Мельникове и как о человеке, и как о руководителе помнят многое все из тех теперь немногих, кто знал его в давние годы. Как личность крупная, яркая он оставил в памяти соратников глубокий след.
Продолжаю рассказ Бориса Александровича Трофимова:
- Мое первое впечатление о Мельникове. Я – завотделом райкома комсомола. Совещание в горисполкоме. В зал входит Анатолий Иванович – прямой, уверенный. Зал замер. Выступает. Мысли глубокие, речь грамотная, четкая. Сам сухой, аскетичный, жесткий. Наверно, никогда не улыбается. Второе впечатление. Я – второй секретарь горкома комсомола. Обсуждаем в горкоме идею молодежных жилищных кооперативов. Мельников задает несколько главных вопросов: что такое МЖК, какие дома предполагается строить?.. Говорит мне: дайте неделю подумать. Через неделю мы вместе едем смотреть 13-й микрорайон, жилой дом ленинградской застройки - он станет первым домом МЖК. Третье впечатление. Я уже первый секретарь горкома комсомола и по традиции член бюро горкома партии. На бюро рассматривается заявление Мельникова об... освобождении его от должности председателя горисполкома. Он такой же, как в первый раз, – прямой, аскетичный. Ведет себя достойно. Достойнее тех, кто его... освобождает.
Приведу некоторые высказывания о Мельникове двух его бывших заместителей. Один из них – Владимир Николаевич Колганов, тоже бывший потом мэром, другой – ныне крупный барнаульский предприниматель Виктор Павлович Косихин.
- Умение видеть перспективу, широта мышления и принципиальность – главные его черты. Он ставил сложные, трудновыполнимые задачи и упорно шел к их решению (Колганов).
- Принципиальный, очень честный, бессребреник. У него ни дачи, ни личной машины не было. Я учился у него стратегическому мышлению, жить перспективой, не бояться трудностей, доводить начатое до конца. Высокие требования он предъявлял к подготовке документов, к каждому слову в них, к каждой запятой. Я переделывал письма десятки раз (Косихин).
- Педантизм, систематичность, требовательность были также присущи ему. Одна из его любимых фраз: «Проект решения, конечно, хороший, но его надо полностью переделать». Большое значение придавал науке, старался опираться на нее. Например, проектируя 13 и 17-й микрорайоны, мы первыми в Сибири прибегли при расчете шумовых эффектов, потребности в озеленении и прочего к помощи ученых.
Он был жестким руководителем, иногда, на мой взгляд, чересчур. Горяч бывал, но это от неравнодушия, оттого, что за дело сильно переживал. Мог накричать, но – один на один. Помню, в этом кабинете (мы разговаривали с Колгановым в бытность его мэром, и он улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное. – Прим. авт.) кричал на меня: «Ты – мальчишка!..». А через три или четыре месяца взял меня из УКСа своим заместителем. Высшим начальникам подчиненных никогда не давал в обиду. На бюро горкома часть моей вины брал на себя – чтобы мне шишек меньше досталось. А меня много раз на бюро прорабатывали...
Не любил тех, кто стелился перед ним. Держал таких, кто спорит, доказывает свое. И правильно. Опираться можно на то, что сопротивляется (Колганов).
Окончание в следующем номере.
Юрий Егоров.
