Фото Ярослава МахначёваПодарить «Урал»
В Барнауле Сергей Маврин не был с 2009 года. Кстати, именно с Барнаулом его группу связывает интересная история. В феврале после концерта в нашем городе в коллективе неожиданно для поклонников произошла смена вокалиста. Но сейчас Маврин приехал к нам не с группой, а с сольным концертом, точнее – с творческим вечером, перед которым дал большое интервью «Вечернему Барнаулу».
- Сергей, чем ваше сольное выступление отличается от концерта группы «Сергей Маврин»?
- Атмосферой. Это камерные вечера в небольших залах с небольшой аудиторией. Никакого слема, зато много инструментальной музыки и общения. С середины концерта я предлагаю зрителям задавать вопросы. К таким встречам никогда не готовлюсь, чтобы был элемент импровизации, что недопустимо на концертах группы. Здесь же может быть любой вопрос, никогда не знаю, о чем они. Настраиваю людей на все темы, никаких запретов. Не обязательно про музыку, пусть выясняют все, что интересно.
- На гитаре вы учились играть сами. Почему решили взяться за инструмент?
- Много причин. Когда мне было лет десять, к нам в казанскую школу приезжал ансамбль. Взрослые парни играли для старшеклассников в актовом зале. Хиппи, синие гитары, синие джинсы, длинные волосы. Мы все действо смотрели через окно. Это было первое яркое впечатление, даже песню запомнил – «Звездочка моя ясная». Я не сразу стал слушать рок. Под руку попадали мамины пластинки, одной из первых была Эдит Пиаф. Потом стал слушать «Голос Америки» с жуткими помехами, маленькие пластинки с записями рок-групп. Тогда стал различать, что есть рок-музыка и не совсем рок, но нравилось мне все. И сама гитара как инструмент. Я думал, что впервые к ней прикоснулся уже в Москве. Хотя однажды мы встретились с одноклассниками, и они уверяли, что это было в Казани.
- Вы же гитары коллекционируете?
- Я бы не хотел называть это коллекцией, но по факту так и есть. Кстати, моя первая акустическая гитара сохранилась, где-то в шкафу стоит у мамы. А у меня сейчас 16 гитар. Это немного, у людей есть по 100-150. Они не висят на стене, не собирают пыль, а все участвуют в записях. В одной композиции может быть задействовано восемь-девять инструментов. Это как для художника палитра. Меня не интересует фирма, в первую очередь важен звук.
- Недавно вам в Челябинске на концерте подарили гитару «Урал».
- Тут вот какая история. Когда-то я мечтал восстановить «Урал». В свое время начитался про нее много негатива, небылиц, которым люди верили. Мне стало обидно за инструмент, это гитара моего детства, по тем временам была дорогой, 175 рублей. Я брал ее напрокат и играл. Друзья из Тюмени прознали о моей идее и 21 мая семь лет назад прямо на сцене мне ее вручили. Долго проводил апгрейд, не такой сильный, но до ума доводить надо было. Я все гитары подвожу под свои требования – хоть «Урал», хоть американский «Фендер». Но все почему-то подумали, что я решил коллекционировать «Уралы», и в каждом городе стали мне их приносить. Потом вроде ажиотаж спал, и тут 18 мая в Челябинске посреди концерта парень дарит мне гитару. Я в ступор впал, не знал, что с ней делать? Я ее взял, устоять не мог. Благо из Челябинска мы ехали в Тюмень, там меня встречали друзья, которые тот первый «Урал» мне и подарили. Я им оставил гитару, они потом привезут ее в Москву.
Творчество важнее гонораров
- Ваш отец был следователем. Когда вы выбирали путь рок-музыканта, с ним споров не было?
- Нет. Да, наверное, папа хотел видеть меня продолжателем своей профессии. Он был следователем по особо важным делам при Генпрокуратуре СССР, был причастен к расследованию всех громких дел. После армии я честно пытался работать, как все. Устроиться куда-то музыкантом не получалось. В какой-то момент я даже хотел стать водителем-дальнобойщиком, чтобы путешествовать, смотреть мир из окна автомобиля. Практически одной ногой был в кабине. Но подвернулась группа «Черный кофе», мы уехали на первые гастроли, где зарабатывали не огромные, но неплохие деньги, не меньше родителей. Все было официально, с трудовыми книжками и стажем. Родители поняли, что это может быть серьезным делом, и успокоились.
- Группе «Сергей Маврин» в этом году 20 лет. Серьезный возраст?
- Очень. Осознал это только тогда, когда он наступил, когда увидел афиши юбилейных концертов. По просьбе организаторов большой концерт в Москве перенесли на осень, я вздохнул с облегчением. Очень много подготовки, такой вариант нам даже удобнее.
- О вас узнали по группе «Ария», потом вы играли в «Кипелове». В глубине души не жалеете, что ушли, ведь все-таки и аудитория у них больше, да и гонорары наверняка тоже.
- Конечно, знаю об этом. И я всегда знал, что делаю. Но никогда не жалел и вряд ли буду, хорошо себя знаю. Мне уже 55 исполнилось, рад этому возрасту, на многое открывается другой взгляд. Если меня что-то не устраивает, никакие гонорары меня не остановят. Я из своей первой группы, своего детища, группы «Металлаккорд», ушел в 1986 году, когда почувствовал творческий тупик. И оказался в «Арии». Из нее я не уходил в никуда, не в сольное творчество. Там был спорный момент по смене вокалиста, я с этим был не согласен, ушел в знак протеста, и так сложилось, что обратного пути не было. С «Кипеловым» разорвал отношения, когда увидел, что не осталось в творчестве точек соприкосновения.
- Отношения поддерживаете?
- Да, со всеми все нормально. С кем-то чаще видимся, с кем-то очень редко. С «арийцами» всегда на связи, выступал на их концертах, не только на юбилейных. Недавно вместе были в Израиле, я открывал их выступление, потом сам давал концерты в других городах.
- А за творчеством следите?
- Нет. Я вообще ничего не слушаю. Свою роль в этом сыграли еще восемь лет работы на радио (на радио «Юность» Маврин вел передачу «Железный занавес. – Прим. авт.). Я играл в группах, сочинял свою музыку, на радио пропускал через себя всю музыку мира и понял, что если помимо этого в паузах еще что-то слушать, то просто сойду с ума. Если звучит что-то вокруг меня, то это музыка 1970-х, не обязательно рок, просто песни детства. В телефоне есть список, назвал его «Унылый плей-лист», или «Машина времени» - каждая из песен уносит меня туда, в ту эпоху. Это сейчас все, что мне надо от музыки. Конечно, люблю тяжелую музыку, исполняю ее, но, чтобы не навредить этому, больше никуда не суюсь.
- Помимо рок-групп, вы год работали с Дмитрием Маликовым. Как у него оказались?
- Я ушел из «Арии», и мне надо было где-то зарабатывать деньги. Была мысль пойти таксовать. Думаю, неплохо бы получалось, Москву на тот момент я знал хорошо. Но появился вариант с Маликовым, практически по объявлению. Кстати, потом как-то нашел видеозапись конца 1980-х годов, задолго до начала работы с Дмитрием. На ней журналисты задают стандартный вопрос, как вы относитесь к попсе, и я ответил, что единственное, что не вызывает раздражение – это музыка Маликова. Вот такое совпадение. Все понимали, в том числе и я, что в его группе я ненадолго. Но год был интересный, участвовал в записях, концертах, играли живьем.
Армейский вокал
- Когда мальчишки в детстве мечтают стать рок-звездой, как правило, видят себя у микрофона. Вы петь пробовали?
- Да. И раньше неплохо получалось. В армии, которая вообще способна открывать неожиданные таланты, я был в течение года руководителем ансамбля. Мне оставалось служить полгода, мои напарники были старше и уже ушли на дембель. Терять ансамбль, дающий привилегии, не хотелось. Из вновь прибывших я взял барабанщика, басиста – а вокалиста не было. И я запел сам, полгода горлопанил все известные на тот момент песни, даже свои умудрялись записывать. Сохранились записи, лет восемь назад достал кассету, которую ни разу не включали. С опаской включил, но лента не развалилась. Не сразу узнал свой голос, как будто сторонний человек пел. Сейчас у меня таких способностей нет, да мне и гитары достаточно, через нее проще передавать эмоции, без слов, нотами, хоть я их и не знаю.
- Кстати, с высоты опыта что скажете: базовое музыкальное образование важно?
- Не помешает, но главное, чтобы теория не перевешивала. Можно быть отличным исполнителем с листа, но не уметь сочинять. Я сумел обойтись без теории, хотя не горжусь тем, что не имею музыкального образования. И песни в таком количестве сочинять я стал не сразу. Всю свою деятельность в предыдущих группах у меня не получалось написать произведение от начала до конца, не знал многих нюансов. И когда с Валерием Кипеловым остались один на один, писали совместный альбом «Смутное время», как будто портал какой-то открылся. И сейчас даже не задаюсь вопросом, как это получается, идет и идет. Но если есть возможность получить образование, оно не помешает.
Сергея Маврина отличает авторская необычно выглядящая техника игры на гитаре, во время которой обе его руки находятся сверху гитарного грифа. Правую руку музыкант использует для звукоизвлечения, а левую – для глушения струн. Благодаря этой технике Сергей достигает очень быстрой, блестящей и «широкой» фразировки, обычно присущей клавишным инструментам.
