Умение быстро принимать решение отличает реаниматологов от других врачей.
Фото Анастасии Бейфус
Фото Анастасии Бейфус
Непосредственный контакт
Максимов начинал свою медицинскую деятельность в 1990-х годах, когда анестезиология и реаниматология считались не больше чем дополнением к ответственной и ювелирной работе хирургов. Со временем многое изменилось, и сейчас эта специальность – одна из ведущих. Это доказала пандемия, во время которой Максим Борисович с коллегами спасал жизни людей, не являясь официально врачом «красной зоны».
- Когда в наш стационар экстренно поступают больные, мы еще не знаем, инфицированы ли они коронавирусом. Результаты анализов приходят через день-два, а оказывать помощь мы начинаем сиюминутно. Поэтому облачаемся в защитные костюмы и идем к пациенту, – рассказывает Максим Борисович. – Например, к нам привезли мужчину с обструктивной болезнью легких, на фоне которой добавилась инфекция, в результате – тяжелое состояние и необходимость поддержки на аппарате ИВЛ. Спустя несколько дней у больного лабораторно был подтвержден COVID-19, но несмотря на этот факт я продолжал его лечить, соблюдая максимум мер предосторожности. Сейчас, когда он стабилизирован и свою задачу я выполнил, готовлю мужчину к переводу в ковидный госпиталь для получения специализированного лечения.
Без промедления
Максим Максимов приглашает пройти в отделение анестезиологии и реанимации, можно сказать, святая святых любой больницы. Если помните, раньше в этот блок не пускали даже родственников, а год назад нормы изменились: на 10-15 минут к пациентам запускают гостей, исключая массовое скопление.
Отделение реанимации в 8-й больнице рассчитано на 12 коек. И если прошлой осенью эти места делили поровну между экстренными и плановыми пациентами, то сейчас 100% – это «острые больные», с которыми врачам отделения анестезиологии и реанимации работать гораздо сложнее.
- В отличие от плановых пациентов, которые поступают в наше отделение полностью обследованными, об экстренных мы не знаем ничего. Может, у человека аллергия на наркозные препараты или серьезное хроническое заболевание, о котором он даже не подозревает? Приходится при минимальном обследовании, которое делаем буквально за час, проводить реанимационные действия или готовить человека к операции, – говорит собеседник, обследуя пациентку, поступившую рано утром в тяжелом состоянии.
Доктор Максимов сегодня на дежурстве в отделении в статусе реаниматолога. Это значит, что он контролирует состояние больных в палатах и при необходимости корректирует им лечение. В следующем месяце он поменяется «ролями» с коллегами и будет обслуживать операционные в качестве анестезиолога.
- Люди перестали бояться наркоза? Раньше столько мифов о нем было... – интересуюсь я.
- Ну почему было? Мне до сих пор интересные вопросы задают, уже лежа на операционном столе. Например: «А я потом проснусь?», «Я навсегда потеряю память?», «А пострадает ли мой мозг?». Хотя современные препараты не несут неблагоприятного воздействия на головной мозг. Но самое запоминающееся – это «У меня выпадут волосы после наркоза?». Как-то раз провели операцию, успешно, пациент медленно приходит в себя, я у него спрашиваю: «Вы знаете, кто я?». Он мне отвечает: «Вы человек, который пообещал, что с моим мозгом будет все в порядке».
Опыт и вера
Для Максима Максимова реаниматология не ограничивается входной дверью больницы, а профессиональные навыки, сформировавшиеся за годы работы, уже превратились в условный рефлекс.
- Если я вижу, что человеку на улице стало плохо, обязательно окажу первую помощь. Недавно в самолете на наших глазах пожилая женщина начала падать в обморок. Оказалось, что она летела с несколькими пересадками и за час до приземления в Барнауле у нее резко упало давление. Медикаментов нужных под рукой у меня не было, но совместно с бортпроводниками мы померили ей давление, дали кислородный баллон, обеспечили горизонтальное положение и вызвали карету скорой помощи. Вовремя оказанная помощь позволила ей быстро прийти в себя и даже самостоятельно добраться до дома.
По мнению нашего собеседника, именно умение быстро принимать решения и быть уверенным в их правильности является отличительной чертой реаниматологов от врачей других специализаций. Если терапевт имеет время на определение тактики лечения пациента, получение комплекса анализов и пересмотр назначений в случае неэффективности прежних, то реаниматологи себе такой роскоши позволить не могут.
- Иногда действительно счет идет на минуты, а потому приходится полагаться не на анализы, а на собственный опыт и Божью милость…
- Вы верите в Бога?
- Я не религиозный человек в традиционном понимании этого слова – в церковь не хожу, пост не соблюдаю, какого-либо вероисповедания не придерживаюсь. Наверное, можно сказать, что я верю в провидение, высший разум. С одной стороны, я – реалист, а с другой, верю в высокие материи. Перед началом операции всегда произношу: «Ну, с Богом!», а после успешного ее завершения: «Слава Богу!». В медицине, наверное, по-другому нельзя: надеяться только на себя одного – легкомысленно.
Максим Максимов: «Я выбрал анестезиологию, потому что здесь сразу виден результат действий: выполнил работу – и пациенту моментально стало легче. В этом главное отличие интенсивной и экстренной помощи от плановой».
