Театр стал основной работой для Владимира Борисова, как актер вышел на пенсию. До этого он совмещал творчество с основной деятельностью инженера.
Фото Юлии Неволиной
Фото Юлии Неволиной
Стол с гранеными стаканами и черным хлебом, два стула и напольная вешалка – это все декорации, что зрители увидели на сцене теARTральной площадки «Спичка» за два часа спектакля. Артистов тоже было двое. Один из них – баянист Александр Романов – выражал эмоции музыкой, а второй – Владимир Борисов говорил за всех, даже за автора. На метаморфозы из одного героя в другого у него уходило меньше секунды. Все они взаимодействовали друг с другом, эмоционировали. Перепутать их между собой было невозможно – так сильно они отличались голосом, говором, привычками, манерами. Сыграл Владимир Борисов просто, глубоко и пронзительно. Без пафоса и лишних деталей. В камерной обстановке пространства казалось, что мы подслушиваем, подсматриваем чужую жизнь. Глядим в замочную скважину и боимся, что нас заметят.
Шукшин как он есть
- Я родился в Мурманске. Живу в Выборге. В Санкт-Петербурге чаще всего появляюсь дежурным образом: спектакль есть – выехал, отыграл, вернулся, – рассказывает Владимир Николаевич. – Почему называюсь петербургским? Играю в основном там. Чаще всего в арт-подвале «Бродячая собака» – в свое время здесь собирался весь Серебряный век: Белый, Городецкий, Чуковский, Мандельштам, Ахматова, Цветаева…
Читать Шукшина со сцены (я им стал увлекаться, как только он начал печататься в журналах) меня подтолкнул режиссер выборгского народного театра. Сначала порекомендовал поучаствовать в конкурсах чтецов. Поверил в меня и дал ценную установку. Я, как и многие другие, читал, обращаясь выше голов, куда-то в эмпиреи. Режиссер послушал меня впервые и говорит: «Ты кому читаешь?». Я растерялся. «Мне. Вот на меня и смотри». Этому было трудно научиться – лицо человека живет. Если зрителю скучно, ты это увидишь и, очень может быть, провалишь все чтение. С трудом, но научился читать, глядя в глаза своему слушателю. Теперь раздражаюсь, когда не вижу зрителя. Он мне нужен.
Этот спектакль (в его основе «Волки», «Как помирал старик», «Суд», «Жена мужа в Париж провожала» и «Дядя Ермолай»), собирался по деталям: реквизит, мелодии сопровождения, и сами рассказы появились не вдруг. Чем отличается постановка? Здесь нет новаторства, только шукшинский текст, практически без купюр. Можете слушать с книгой в руках. Смотрел много инсценировок по Шукшину. И мне не нравится, когда идет отсебятина. Это не Шукшин уже. Почему-то многие считают себя вправе дополнить, развить, вроде бы сказать по-своему, но выдать за слова автора, прикрываясь отговоркой «по мотивам».
На постановке «Жена мужа в Париж провожала» что в Москве, что в Ленинграде слышал хохот. Как же нужно поставить, чтобы на эту историю зал так реагировал? И это – тенденция. Шукшина представляют шутом гороховым каким-то. И деревенские люди у них порой какие-то недоумки. Как будто над ними только посмеиваться и можно. Если женщина сидит, то на раскоряку и задравши юбку. Ну как так? Я навидался пожилых и молодых. Они совершенно не такие, нормальные. Мой спектакль совсем не насмешка. Эти люди мне дороги. Говорят те слова, которые я готов произнести.
Вмешиваться в смыслы Шукшина позволяют себе не только театры. Первый мой и самый любимый рассказ «Как помирал старик» литературный шедевр, в таком объеме и такая глубина. Я сейчас представляю его, и у меня мурашки. Настолько это родные люди. Так вот, еще в «Новом мире» и прижизненном сборнике Василия Макаровича старик так говорит: «Пошли вы!.. Шибко он мне много добра исделал ваш бог... Курку своей Михеевне задарма сунешь... Ты лучше эту курку-то Егору отдай, он мне могилку выдолбит, а то кто долбать-то станет». Потом слово «бог» убрали. Все. Смысл упущен. Кто это сделал? Почему? Уверен, Шукшин уважительно относился к вере, но так он дал очень точную характеристику деревенского мужика.
Василий Белов, вологодский писатель, товарищ Шукшина, писал Владимиру Борисову: «Послушал я первый рассказ. Выключил. Не могу слушать ваш голос. Кажется, что это Макарыч воскрес и говорит со мной».
Без музыки не дело
- Спектаклем мое выступление делает присутствие музыканта. В Санкт-Петербурге у меня свой, а на выездах нахожу местных. У вас многие пообещались помочь, но почему-то все в последний момент отказались, кроме одного.
В спектакле важно наше душевное согласие, взаимопонимание с музыкантом. Не надо, чтобы он выходил солировать и тупо аккомпанировать. Нужно, чтобы включился в разговор. Когда встречаюсь с новым баянистом, предлагаю такую легенду. Мы оба из одной деревни, в городе остались не у дел. Женились неудачно, вроде работаем, зарабатываем. Один – в общежитии, другой – в комнате коммунальной. Вроде и в городе невмоготу, и в деревню не вернешься – стыдно. Одному пришло письмо из села, он второго зовет – кого помянуть, кого вспомнить. Читаем и рассказываем ситуации из прошлой жизни.
Здешний баянист Александр Романов для меня – золото. Все очень быстро понял, уловил. Не было ни ужимок этих артистических, ни гримас, не рисовался он всю дорогу. Органично жил в спектакле.
Свой подход
- Я актер-то непрофессиональный, оторванный от большого творческого мира – уж девять лет как пенсионер. По общепринятым меркам читаю вообще неправильно. Мне это не раз говорили, да я и сам понимаю. Дело в том, что выступаю не как рассказчик в положенном смысле, а играю все роли, только что по сцене не бегаю. Это совершенно не академическое чтение, знаю, просто делаю, как натура просит, а ей охота играть.
В чем еще моя трудность – выбрал рассказы, где есть диалоги. Например, очень хотел бы поставить второй любимый мой рассказ «Осенью». Но там практически не говорят, только в самом конце перепалка. Я понимаю, что не справлюсь с ним как чтец. Не могу его театрализовать так, чтобы было интересно. Ну не слышу я его, как другие рассказы, не слышу, как там говорят, поэтому мечтаю найти режиссера или чтобы он нашел меня.
Владимир Борисов по профессии инженер-конструктор. Театральной самодеятельностью он увлекался с самого детства, к тому же данные были – пионером его заметили телевизионщики и радийщики, привлекли к работе. Окончив школу, пошел в политехнический, а параллельно занимался в Омском молодежном театре миниатюр «МАПИК». Пробовал себя рабочим сцены в другом театре, так набирался опыта (в театральные не взяли), а через некоторое время стал играть. Снимался более чем в 30 фильмах, в том числе «Улицы разбитых фонарей», «Тайны следствия» и др. Спектакль по Шукшину поставил около 15 лет назад, и он до сих пор пользуется успехом.
