Работать, как Ильин: бывший директор одной из лучших гимназий Барнаула отмечает юбилей

Как летит время! 

Александр Фёдорович поначалу от интервью отказывался, мол, столько уже всего написано и наговорено. Но в итоге согласился, правда, сказал, что живёт летом на даче и в Барнаул приезжает раз в неделю за продуктами в выходной ранним утром, пока машин мало. Да, в 85 Ильин еще сам за рулем. Поэтому договорились, что приеду к нему на дачу, он встретит меня на остановке и покажет дорогу, чтобы не плутать.

Александра Фёдоровича я узнал сразу, хотя, кажется, не видел со времен выпускного в гимназии. Ильин не особо и изменился, разве что морщин стало больше. Он жмёт мне руку — точь-в-точь как 22 года назад на вручении аттестатов. Думал ли я тогда, что когда-нибудь повезу директора своей гимназии куда-то на машине? Вряд ли. Но ощущение крутое.

Первый в моей жизни журналистский материал — интервью с Александром Фёдоровичем. В то время я учился в девятом классе гимназии №42, уже понимал, кем хочу быть. И тут как раз у нас решили возродить школьную газету с как нельзя лучше подходящим названием для этого учреждения «От звонка до звонка». Редколлегия решила: будет интервью с директором, делает Махначёв. Волновался страшно, я вообще до этого в кабинет директора ни разу не заходил. Диктофона не было, поэтому, как сейчас помню, пошёл с записывающим кассетным плеером. Кнопка записи не фиксировалась, и всё интервью держал её побелевшим от напряжения и ответственности пальцем. Вроде справился. И вот снова интервью с директором. История развивается по спирали.

Пока идём от машины, Александр Фёдорович интересуется делами. Что-то рассказываю, потом говорю, мол, 22 года прошло после школы, вот время-то летит.

 — Да что 22. Вон видишь ёлку? — показывает он на громадное дерево. — 50 лет назад посадили, когда дача появилась. Гляди, как вымахала. Кстати, меня тут в июне пригласили выпускники, которые как раз 50 лет назад школу окончили. Я отказывался, говорю, не узнаю уже никого. Ответили, что главное — они меня узнают, а я с ними заново познакомлюсь.
В итоге 32 человека собрались.

— А вы давно на пенсии? 

— 15 лет. Ушёл, как 70 исполнилось, здоровье уже подводило. Мне не соглашались подписывать заявление. Но что ж, доживать до тех пор, пока с палочкой на работу ходить начну? 

Не был в отпуске 

— Александр Фёдорович, нынешний директор гимназии № 42 Иван Гребёнкин возглавил её в 31 год, и многие говорили, что это рано для руководства таким учебным заведением. Но вам, когда тоже стали директором, было 33. В ваш адрес такое звучало?

— Нет. Я до этого семь лет летом работал в пионерлагере «Огонёк» от аппаратурно-механического завода. Там многие наши учителя трудились. И когда Александр Кузьмич Мотовилов, руководивший школой до меня, собрался уходить, завучи стали предлагать мою кандидатуру на его место. Ходили в гороно, в райисполком. А я вообще об этом не знал. Да ещё и членом партии не был, а тогда без этого руководителем не стать. На меня собрали характеристики, вызвали в горисполком. Спрашивают, почему в партию не вступаю. А я даже не задумывался об этом. Да и директором быть не хотел. Работу эту не знаю, пионерлагерем руководить — одно, школа — совсем другое. Через несколько дней вызывает уже лично Александр Никифорович Горбатенко, председатель райисполкома. Опять говорим про школу. И вот так я поддался. Хотя сразу сказал, что если не получится, тут же уйду.

— Вообще, вы же хотели стать медиком. Почему передумали и оказались в пединституте?

— Я не передумал. Я оканчивал деревенскую школу в Павловском районе. У меня был друг, который и предложил медицину — хороший вуз, белые халаты. Но поступить сложно, и физику сдавать надо было, и сочинение писать. Пошёл я за документами к директору школы Сидору Абрамовичу Эйзлеру. Он на меня посмотрел и говорит: «Зачем тебе это надо, будешь всегда с больными людьми, а работа неблагодарная. Ты же активный, председатель совета школьного музея». Он как раз собирался ехать в Горно-Алтайск и предложил подать мои документы в тамошний пединститут, стать учителем географии — мол, это сразу и история, и биология, не пожалею. Я рассказал об этом маме, та ответила: раз директор рекомендует, иди туда. Так я стал студентом педагогического. Когда оканчивал вуз, меня хотели оставить при институте. Отправили работать в Улаган. А я к тому времени уже имел неосторожность жениться. Приезжаю в Улаган — мама родная, народ в юртах живёт, в магазинах, кроме спичек, соли и чая, ничего нет. Думаю, на сколько же меня тут хватит, какой из этого будет толк? В общем, не стал оставаться при институте. Направили меня в школу в Камень-на-Оби, там учились ребята из детдома. Непростые дети, но я как-то вписался в эту среду. Для меня хорошая школа жизни была. Дали трёхкомнатную квартиру, адрес до сих пор помню: Терешкова 8–12, перевёз туда маму. И тут в 1965 году – землетрясение, потом ещё одно, ещё. Страшно стало оставаться, решили ехать в Барнаул. Поселились, как уже говорил, у маминой сестры. И как-то иду по Красноармейскому, встречаю коллегу, который раньше меня из Камня уехал и уже работал в 42-й. Он и сказал, что у них есть вакансия учителя географии. Пошёл к директору, он говорит: «Да неужели я мужика не возьму». А жена много куда пыталась устроиться, но как узнают, что у неё маленький ребёнок, не берут. В итоге в 24-й школе оказалась.

— С чего вы начали, когда вас назначили директором? 

— Меня не назначали, а выбирали. Собрали коллектив в аудитории, предложили мою кандидатуру. Все проголосовали «за». А начал с того, что пригласил к себе завучей, сказал, что мне нужна их поддержка, их опыт в подготовке планов, разработке системы договорились, и до сих пор им благодарен за то, что поддержали меня. Так всё и пошло, и хорошо пошло. Уйти из школы не хотелось никогда. Потом приглашали и в райком партии, и заведующим гороно — отказался. Анатолий Мельников, председатель горисполкома, меня всё равно вписал руководителем, даже какие-то письма и документы стали приходить в гороно на мою фамилию. Всё равно не пошёл — не хочу, не моё это — отвечать за весь город. Где что случится, я буду виноват. А в школе  всё знаю, здесь от меня многое зависит.

— Вы, правда, в отпуске ни разу не были? 

 — Ни дня. Не оставлял вместо себя ни завучей, ни кого-то ещё. Не потому что не доверял. Просто у них и без этого работа сложная, напряжённая. Если они и вместо меня ещё будут что-то делать, когда отдыхать? А я найду время передохнуть.

Приучить к гаджетам 

— Гимназия № 42 известна тем, что в ней первой в городе появились компьютерные классы. Кто это предложил? 

— Сначала у нас появились первые физико-математические классы. Были хорошие учителя, дети увлеклись. В Новосибирске Сибирское отделение Академии наук, узнав о том, что в Барнауле имеется такая школа и такие классы, решило завести дружбу с нами. Приехали их представители, сказали, что будут помогать, в том числе оборудованием, техникой. Но с условием, что выпускники будут поступать в Новосибирск. Для нас это была находка, отличная возможность и школе материально-техническую базу подтянуть, и детям развиваться. Потом учёные из Новосибирска постоянно приезжали к нам, выступали на родительских собраниях перед родителями, рассказывали о Новосибирском университете, о Сибирском отделении, о перспективах для детей. В начальной школе стали обращать внимание на учеников с задатками по физике и математике.

— То есть сейчас детей отучают от гаджетов, а тогда вы приучали?

— Получается так. Нас за это критиковали, мол, перегружаем детей какой-то информатикой, в газетах статьи были, что Ильин из штанов выпрыгивает, пытается выделиться. Но что интересно: когда началась эта работа, повысилась успеваемость. Детям все это было интересно. Доходило до того, что 94 процента выпускников оканчивали школу без троек, выпускали по 15–17 медалистов. В краевом отделе народного образование даже заподозрили что-то нечистое, комиссия приезжала журналы проверять.

— А как вам освоение компьютера далось?

— Непросто. С нами занимался Олег Ростиславович Львов (легенда гимназии № 42, один из первых преподавателей информатики, создатель первого в Сибири школьного интернет-центра. — Прим. авт.). В качестве учеников садились за компьютеры, занимались. А машины-то тогда каких размеров были, мама дорогая!

Директорский совет 

— Гимназией 42-я стала в 1991 году. Почему выбрали этот вектор?

— Опять же не мой выбор. Как-то к нам приехала сотрудница федерального института учителей, курировавшая Алтайский край. Она-то и сказала, что стоит попробовать гимназическое многопрофильное образование, чтобы не только физику и информатику развивать, но и другие направления. И через несколько месяцев меня, Львова и ещё нескольких учителей вызвали в Москву. Месяц там работали, разрабатывали систему, обменивались опытом с коллегами, в основном из европейской части. И в Барнаул привезли уже готовую систему. Если бы тут над ней работали, наверное, годы бы ушли. А так оказалось легче: что-то уже было, что-то добавили.

— Дмитрий Оскорбин, Евгения Напалкова, Светлана Юрцева, Олег Кравцов и другие — что не имя учителя 42-й, то легенда. Как вам работалось с ними?

 — Оскорбина я видел в будущем директором. Но он уехал из Барнаула, да и не хотел Дмитрий Николаевич руководить. У нас всегда был отличный коллектив. Столько отличников народного образования и заслуженных учителей, наверное, не было больше нигде. Я всегда старался педагогов поощрить. Провёл он эффективно родительское собрание, организовал пионерский сбор, отличился где-то его ученик — надо похвалить, объявить благодарность. Случилось что — не выносили на публику, разбирались и улаживали с педагогом сами. У всех есть успехи и неудачи, и я не святой, и извинялся перед учителями много раз. Авторитет от этого не падал, зато работалось в такой атмосфере очень легко. Завучам я не разрешал ходить на уроки к педагогам. Зачем? Приходить на физику или английский язык, которые ты сам не знаешь, но при этом будешь оценивать, все ли правильно преподаватель рассказал? А молодых поддерживали. Опытные становились наставниками, хвалили, подсказывали. Так мы растили кадры.

Однажды ко мне пришёл наш учитель, сказал, что хочет стать директором. Я узнал, где освобождается место, предложил его кандидатуру. Потом мне рассказывают: на представлении он говорит, что будет работать, как Ильин. Ему ответили: так точно не получится, чтобы работать, как Ильин, надо быть Ильиным.

— А ученики в директорском кабинете часто были? 

— Нет. Однажды в начальной школе мальчишка без спроса взял у одноклассницы часы. Пришёл педагог, собрался вызвать родителей. Я решил сам с парнем поговорить. Он пришёл, весь трясётся, боится, что родители прибьют. Он очень хотел часы, а ему не покупали. Увидел у сверстницы, не сдержался. Я пообещал, что об этом никто не узнает, но взял с него твёрдое обещание больше так не делать. И вот несколько лет назад звонит мне этот ученик, у него уже самого взрослые дети. Говорит, долго искал мой номер, хотел поблагодарить за то, что тогда с ним так поступили. И он сам с тех пор даже и не думал что-то подобное сделать, и детей так же воспитывал.

Достижения и люди 

— В 2003 году я был в первом выпуске 11-х классов, сдававших ЕГЭ. Сейчас периодически говорят о его отмене. Как вы к ЕГЭ относитесь? 

— ЕГЭ, с одной стороны, удобно тем, что это сразу и выпускной, и вступительные экзамены. Я помню, как мы волновались, когда сдавали сначала одно, потом другое. С другой — перегрузка у детей стала колоссальная, причём нужны знания за пределами программы. Как я понимаю ЕГЭ: в нём должны быть задания по учебному плану, который ребёнок должен усвоить в школе и дома, не пользуясь репетиторами и многотомными энциклопедиями. А уж если есть в экзамене сверх плана – тогда надо расширять план, делать классы с углубленным изучением тех или иных предметов, как было у нас. Если ЕГЭ остается, то систему надо совершенствовать.

— А ещё предлагают отменить домашние задания.

  — Точно нет. Школьник дома должен работать, а не развлекаться, не только учиться в школе, но и уметь делать это самостоятельно. Тем более, как уже говорил, школьный учитель не всегда может дать все, что необходимо.

— Когда говорят о гимназии №42, упоминают компьютерные классы, попадание в 100 лучших школ России, миллион по нацпроекту в середине 2000-х… А чем вы больше всего гордитесь?

— Много чем, и достижениями, и людьми. Много было и есть тех, кто завидовал школе. Но для всех этих достижений приходилось много работать. Школа получила новое здание в 1975 году. Ты помнишь пришкольную территорию? А я после переезда её как вспомню — так вздрогну, вокруг железо и бетон. Наладили взаимоотношение с Институтом имени Лисавенко, возили туда детей, потом сами ученики стали облагораживать территорию. И у нас получились не просто деревья, а дендросад. Нам не надо было вести детей в парк, чтобы показать, как выглядят голубая ель или дуб — всё это было у нас.

Наверное, самое главное, чем горжусь — тем, что люди помнят. В день рождения получаю более ста звонков. И не слышал ни одного, кто бы говорил о школе № 42 плохо. Может, конечно, льстят. Но школа стоит того, чтобы о ней говорили.

— В 2000 году вы стали почётным гражданином Барнаула — первым из педагогов.

— Для меня это было неожиданностью и большой честью — и это чувство до сих пор. У меня два ордена, 12 медалей. Но присвоение звания почётного гражданина стало шоком. Думаю: как здорово, будет висеть моя фотография, люди будут помнить. Я живу, как в деревне, в хорошем смысле слова — то один поздоровается, то другой. Бывает, на улице подойдёт какой-нибудь уже седой человек, говорит, что он выпускник такого-то года. В транспорте кто место уступит, так жена обязательно смеётся, что это мой выпускник. Жизнь полностью отдал работе. В школу всегда шёл с радостью, как на крыльях, хотя там всякое случалось. Жил по принципу «дело надо любить, чтобы делать его хорошо». Мне хотелось быть лидером, но не для себя, а чтобы дети, родители, учителя видели, что школа растёт, даёт хорошее образование.

— Александр Фёдорович, а у вас среди учеников прозвище было?

— Конечно, было. Жираф.

— Я думал, вы не знаете.

  — Да как не знаю. И мы учителям прозвища давали, и нам. Я же высокий. А жираф — очень умное, хорошее и безобидное животное. Так что меня устраивало.