Из концертных площадок Павел Третьяков всегда выделял барнаульскую филармонию.
Фото Евгении Савиной
Фото Евгении Савиной
Нельзя расслабляться
- Павел, вы родились в семье музыкантов. Ваш отец – известный в крае пианист Евгений Третьяков, мама – концертмейстер Лейла Раззагова. Каким было ваше детство?
- Хорошим, ведь давления со стороны родителей я никогда не испытывал. Но это вовсе не значит, что музыка была моим главным увлечением. Первый раз я поступил в лицей при музыкальном колледже в пятилетнем возрасте. Правда, учиться не захотел и снова пришел туда в семь лет, как все дети. Параллельно ходил в бассейн, серьезно занимался легкой атлетикой. Поэтому лет в пятнадцать передо мной встал серьезный выбор – продолжать учебу в Алтайском училище олимпийского резерва или идти в музыкальный колледж. И когда я обратился за советом к своему педагогу по лицею Елене Яковлевне Гесиной, она сказала: бегать ты будешь лет до 30, а развиваться в музыке можно бесконечно. И я пошел в Алтайский музыкальный колледж. Потом поступил в старшие классы Новосибирской музыкальной спецшколы, где учился у педагога отца – всемирно известного профессора Мери Симховны Лебензон, после чего «случилась» консерватория. О том, что из меня не вышло спортсмена, никогда не жалел. Зато теперь с каким удовольствием наблюдаю за соревнованиями как зритель!
- В детстве вы не раз становились лауреатом различных конкурсов, в том числе и конкурса «Юные дарования Алтая». Насколько важны для начинающих музыкантов подобные состязания?
- Конкурсы – это оценка твоих качеств со стороны и хороший стимул двигаться дальше. К тому же современный музыкальный мир устроен так, что, не пройдя конкурсного горнила, тебя мало куда будут приглашать, вряд ли заметят импресарио. Обойти этот этап удается единицам. Знаю лишь несколько ярких имен, которым удалось своей игрой доказать, что участие в конкурсах для них не важно. Среди них – пианисты Евгений Кисин, Аркадий Володось.
- Когда вы поняли, что выступать на сцене – это ваше?
- Мне всегда нравилось играть на публике. Поэтому, выбирая сцену, я задавался другим вопросом: хочу ли быть артистом, которому всякий раз приходится заново доказывать себе, что на что-то способен. Ведь музыканту даже после успешного выступления приходится снова садиться за инструмент и заново учить партитуру. В этой профессии нельзя расслабляться.
Дело в энергетике
- Кто из композиторов вам наиболее близок?
- Безусловно, я люблю русскую музыку. Это видно и по программе, с которой я к вам приехал. В ней обозначены Балакирев, Глазунов. Есть в ней и Ференц Лист, к которому, как мне кажется, любой пианист относится с большим уважением. Ведь он, как и Бетховен, считается новатором, расширившим границы звучания рояля. Лично мне он близок по своей страсти, ярко выраженной эмоциональности, своему музыкальному языку. К числу любимых отношу Рахманинова, Шуберта, Шопена. В целом же стараюсь из всех композиторов выделять того, чьи произведения в данный момент играю.
На сцене Краевой филармонии Павел Третьяков выступил вместе с симфоническим оркестром с программой, в которой прозвучали «Лирическая поэма для оркестра» Александра Глазунова, «Концерт для фортепиано с оркестром № 1» (ми-бемоль мажор) Ференца Листа, симфоническая поэма «Тамара» и «Увертюра на тему испанского марша» Милия Балакирева.
- А кого выделяете из пианистов-исполнителей?
- Из современных это, безусловно, Григорий Соколов. Он играет гениально, а главное – суперубедительно. Из зарубежных мэтров я бы выделил аргентинскую пианистку Марту Аргерих, которая, несмотря на 78-летний возраст, продолжает поражать своей техникой, невероятной энергетикой. Особняком стоит и Глен Гульд, заново открывший миру Баха. Безусловно, впечатляет и игра Эмиля Гилельса, Святослава Рихтера, Владимира Горовица, Серджио Фиорентино, Кристиана Цимермана. Одним из последних потрясений стало выступление в Новосибирске в рамках «Транссибирского арт-фестиваля» Даниила Трифонова – молодого пианиста, победителя Международного конкурса имени Чайковского. По энергетике это было что-то невероятное – я никогда не слышал, чтобы рояль так звучал. Кстати, после концерта, находясь под большим впечатлением, я зашел к нему в артистическую и подивился его небольшим рукам. Хотя понятно, дело тут не в руках, а в бешеной энергетике.
- Среди известных исполнителей есть те, чьи вкусы вовсе не ограничиваются классической музыкой. Ваши пристрастия столь же широки?
- О да, я могу слушать все что угодно. Мне нравятся Queen, многое у Beatles, одно время я даже слушал System of a Down - армяно-американский хард-рок, бывает, и рэп включаю. Впечатляют и некоторые композиции Джастина Тимберлейка, особенно то, как это сделано. Интересен мне и джаз, который представляет собой отдельный мир со своими законами ритмики и гармонии. Я тоже пытаюсь их постичь – поигрываю, когда есть время.
- Известно, что вы не только преподаете в Новосибирском музыкальном училище и выступаете с концертами, но и играете в ресторане.
- Да, в новосибирском ресторане Federico Fellini. Кстати, там была возможность поиграть джаз, но, как оказалось, больше публику интересует эстрада. Но ведь и эстрадная музыка разная бывает. Так, недавно я с интересом открыл для себя мелодии 1980-1990-х годов – оказалось, в этот период тоже было создано немало хорошей музыки.
- С какими ощущениями приезжаете в Барнаул?
- Увы, здесь я бываю не так часто, как хотелось бы. Стараюсь приезжать в среднем два раза в год. Всегда с удовольствием выступаю на сцене Краевой филармонии – очень уж мне нравится здесь атмосфера, к тому же здесь замечательный оркестр и публика.
- По вашему мнению, что значит быть хорошим пианистом?
- Значит, быть искренним, верным композитору. Как говорила мой профессор, исполнитель должен быть адвокатом композитора. То есть исполнитель должен попытаться понять, что хотел выразить автор в своем произведении, и постараться максимально донести эти переживания до слушателя. То есть исполнитель – это проводник.
