Как историк Павел Небольсин принадлежал к демократическому направлению, положительно оценивая колонизацию Сибири.
Фото из сети Интернет
Фото из сети Интернет
Поехали!
В Центре хранения Архивного фонда Алтайского края находится разрешение коллежскому асессору Небольсину заниматься золотопромышленностью в Сибири. Результатом этой поездки стали три книги: «Поездка в Сибирь на золотые прииски» (1848), составленная на основе очерков в «Отечественных записках»; «Покорение Сибири» (1849), примечательная тем, что в приложении впервые полностью напечатана «Строгановская летопись», и «Заметки на пути из Петербурга в Барнаул» (1850). Трудно судить, насколько озолотился сей дворянин, поехав в 1845 году попытать счастья на приисках Рудного Алтая, но очевидно то, что благодаря запискам ученого, этнографа, писателя мир значительно обогатился знаниями о местах, что находятся на Востоке за Уралом, и о тех, кто эти места населяет.
Бесспорно, у каждого читающего человека возникает ассоциация с книгой Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Признаюсь, у меня тоже. Хотя сам автор уже в названии отстранился от глобальности исследовательского материала, скромно назвав свой труд «Заметками», книга Небольсина дает целостное представление о Сибирском тракте и встречающихся на его пути городах и селах.
Взгляд очевидца
В Барнаул золотоискатель прибыл с прииска, где мыл золото (кстати, страницы, повествующие об этом, очень увлекательные и познавательные, не пропустите, когда будете читать «Заметки»). Город на путешественника произвел весьма приятное впечатление. Высказывания Небольсина известны практически каждому барнаульцу: «Красивенький городок»; «Барнаул мне кажется чистым уголком Петербурга»; «Он похож на заграничный европейский городок»; «Музыка, книги, русские и иностранные газеты и журналы, танцы, домашние спектакли – здесь необходимая насущная потребность, и вследствие-то всего этого Барнаул, как оазис в пустыне, как приют всего прекрасного, не может не оставить в каждом, кто только хоть один раз в нем побывал, самых отрадных, самых чистых воспоминаний»; «В Барнауле особенное внимание любопытных обращают на себя: памятник Демидову, обсерватория, ботанический сад, типография, <…>публичный музеум»…
Но контекст этих выражений представляет не меньший интерес. К сожалению, в рамках газетной статьи невозможно воспроизвести все моменты, но постараюсь обозначить хоть часть из них, обратившись к оригинальному тексту.
Например, очень наглядно описание быта зажиточных горожан, гостиного двора – интересно до мельчайших деталей: «Я давно уже не видалъ хорошихъ квартиръ, привыкнувъ къ грязноватымъ постоялымъ дворамъ, да простымъ избамъ. Я и не мечталъ о комфортѣ. Здѣсь мнѣ отвели два прекрасные, зала, обширные и высокіе, въ двухъ-этажномъ каменномъ домѣ. Широкая лѣстница вела въ переднюю, оттуда въ первую залу, заставленную комодами подъ покрышкой ковровъ, диванчиками и китайскими столиками съ инкрустанціей и живописью золотомъ по черному дереву. Другой залъ былъ весь бѣлый съ мраморными досками на столахъ и подоконникахъ; скромная березовая мебель обита была яркою матеріей краснаго цвѣта; два большіе зеркала, въ золотыхъ рамахъ, висѣли въ простінкахъ. За право помѣщенія, пользованіе услугой, за обѣда, и ужина, весьма-хорошо приготовленные, и за порядочный экипажъ, дрожки, съ меня запросили шесть или семь рублей ассигнаціями въ сутки. Такая дешевизна меня удивила: у Альбиноса, въ Томскѣ, за все это, съ примѣсью лачужнаго помѣщенія, пришлось бы заплатить рублей пять серебромъ».
Не менее зацепило меня описание Небольсиным Сереброплавильного завода, куда принес он намытое им золото на выплавку. Не удержусь, чтобы не привести большой фрагмент из «Записок» – не часто есть возможность взглянуть глазами очевидца на то, что происходило внутри завода чуть ли не два века назад:
«Пройдя нѣсколько отдѣленій завода, я вступилъ въ обширную, свѣтлую, высокую и прохладную залу. Здѣсь нашелъ я нѣсколько горныхъ служителей и урядниковъ, поодаль стояли рабочіе въ особыхъ одеждахъ, накинутыхъ сверхъ-обыкновеннаго платья и придававшихъ обыкновеннымъ людямъ странный, даже, если угодно, страшный видъ. На каждомъ изъ сихъ послѣднихъ надѣты были толстые войлочные балахоны, но они закрывали собою только переднюю часть рабочаго и сидѣли на немъ, какъ латы. Люди были въ войлочныхъ шапкахъ, затѣнявшихъ лицо и предлинныхъ войлочныхъ рукавицахъ, выше локтя.
Посреди зала стояла огромная печь, чрезвычайно-красивой формы; она была украшена императорскимъ гербомъ; двуглавые орлы виднѣлись въ разныхъ мѣстахъ. Внутри печи что-то страшно клокотало; кругомъ слышался глухой шумъ».
Ад в миниатюре
Глядя сегодня на сохранившиеся заводские корпуса, непросто представить, как из руды получали здесь драгоценный металл. Небольсин поможет и в этом, приоткрыв завесу страшного и завораживающего процесса:
«Привезенную мною рукавицу принялъ горный урядникъ. Взрѣзали кожу, распороли рукавицу, и мое золото выбросили на массивные, но чрезвычайно-чувствительные вѣсы. Золото провѣрили и высыпали въ карандашный горшокъ и чѣмъ-то пересыпали. Въ это время одинъ изъ рабочихъ, костюмированныхъ въ войлочные латы, длиннымъ шестомъ отодвинулъ задвижки и отворилъ дверцы печи. Передъ нами раскрылся цѣлый адъ – въ миніатюрѣ; мы взглянули на страшную массу ослѣпительнаго огня и поспѣшили закрыть глаза, будучи не въ-силахъ перенести жгучіе переливы бл±днаго пламени: въ трехъ аршинахъ отъ жерла жаръ былъ нестерпимъ и могъ бы спалить платье, еслибъ встать прямо передъ растворенною печью. Чтобъ отвратить вредное вліяніе сильнаго жара на здоровье рабочихъ, принужденныхъ по службѣ исправлять чорную работу передъ печью, въ извѣстныхъ случаяхъ, придуманы для нихъ толстые войлочные костюмы, въ которыхъ я ихъ и видѣлъ.
Въ то же время, когда одинъ рабочій раскрылъ печь, другой рабочій, особеннаго рода ухватомъ, стиснулъ мой драгоцѣнный горшочекъ и осторожно поставилъ въ печи рядомъ съ другимъ, очень-большимъ и внушившимъ мнѣ огромное уваженіе своимъ объемомъ, чужимъ горшкомъ. Гиганта и пигмея захлопнули въ одной печи».
Еще много приятных открытий о жизни наших земляков можно найти на страницах «Заметок». Характеры и нравы передаются не только в деталях быта, но и через диалоги собеседников. Чего стоит только небольшой спор о том, хорошо ли, что Барнаул похож не на чисто сибирский город, а скорее напоминает европейский. Автор не дает на него прямого ответа…
Павел Иванович Небольсин (1817- 1893) – представитель известного дворянского рода, русский этнограф, историк и экономист, член Императорского Русского географического общества, статский советник. Много путешествовал по России, в частности по Сибири, Средней Азии. Его очерки, написанные по результатам поездок, представляют важное значение в изучении истории, традиций, быта разных народов, населяющих страну.
