Коровий поводырь
«Я родилась в 1930 году в селе Верх-Талица Сростинского района, самая младшая в семье. Из 15 детей всего семеро дожили до войны, — рассказала Люция Дмитриевна. — Родители неграмотные, в школу нас не посылали, поэтому и образования у братьев-сестёр было по два-четыре класса, этого в деревне хватало, чтобы деньги считать и расписываться. Зато мы регулярно ходили в церковь».
Когда началась война, оба ее брата ушли на фронт, Люция окончательно бросила школу и стала помогать по хозяйству. Отец девочки был солидного возраста, тяжелую работу выполнять не мог, поэтому вся нагрузка легла на женские и детские плечи.
— Война в моих воспоминаниях — это постоянный голод, —продолжает труженица тыла. — Корова в хозяйстве была, но на ней мы и дрова возили, и колхозные делянки по 10 гектаров боронили, поэтому молока она давала немного, а ещё каждый месяц мы должны были сдавать для фронта по три литра топлёного масла. Держали и маточное стадо овец, с них удавалось шерсти немного взять, чтобы валенки свалять, остальную шерсть сдавали. Пасли своих девять овечек попеременно с сестрами отдельно от всех, поскольку у овец кровь брали для раненых, поэтому кормить скотину нужно было регулярно и качественно. А мы выросли на картошке, которую мама запекала, чтобы вместе с кожурой можно было есть.
Большую часть времени Люция-Люба работала поводырем своей коровы, на которой возила сено на ферму, дрова, навоз на поля. На уборке пшеницы дети шли за комбайном. Когда бункер наполнялся, насыпали руками зерно в мешки и грузили их на бричку. Потаскай-ка такие тяжести весь день в 12–13 лет, все здоровье девочки на тех полях осталось.
— Я худенькая очень была, — продолжает Люция Дмитриевна. —Кушать хотелось постоянно, разве наешься таким супом? Рецепт его был такой: мама траву красноголовку с огорода нарежет, вскипятит, воду с пеной сливает, забеливает потом чуть-чуть молоком и всё. Летом кормились ягодой, ее было полным-полно вокруг, вот только времени на то, чтобы домой нарвать, не было. Хлеб первый раз я попробовала, когда 14 лет исполнилось. А еще мама отправляла меня в «люди», где в конце дня кормили за то, что я, не разгибаясь, при свете лучины перебирала пшеницу — отделяла мусор от зерна для посева, как Золушка. А по вечерам и ночью вязала для солдат носки, душегрейки, кисеты. Чего не знала, спрашивала у людей, чтобы изделие выходило не только ладным, но и красивым.
Привычка к труду
Как бы трудно ни жилось в военные годы, ветеран труда помнит и светлые моменты.
— Мы с сестрами решили научить маму грамоте втайне от отца, который был против, — улыбается Люция Дмитриевна. — Она успела запомнить только букву «ж», которая ей чем-то приглянулась, потом отец увидел и запретил, а родителей мы всегда слушались.
После того, как с фронта вернулись братья, семье стало полегче, все перебрались в райцентр Павловск, где жила одна из сестер девочки.
«Мне сестра в школу давала ломоть хлеба, дети и после войны часто недоедали, — продолжает Люция Дмитриевна. — Передо мной сидел Васька Краснов, который меня часто обижал. Раз я ему предложила отдать половину ломтя, но с условием, что съест на уроке. Конечно, учительница это увидела, Ваське попало, а я почувствовала себя отомщенной. Иногда кто-то приносил небольшой кусочек сала, мы вставали в круг, каждый откусывал понемногу: руки жирные, мордахи у всех тоже, но как же было вкусно!»
В 1950 году к Люции посватался фронтовик Алексей Колупаев, девушка замуж не рвалась, но мать сказала, и пошла. Невеста была в старой юбке и кофте, шаль на один день заняли соседи. Да и будущий муж приехал за невестой в заемных валенках. В браке Люция Колупаева родила троих детей и устроилась санитаркой в районную больницу, где 20 лет отработала сначала санитаркой, потом медсестрой, а перед пенсией — сестрой-хозяйкой.
— До сих пор читаю без очков, — с улыбкой говорит Люция Дмитриевна. — Над дочерью подшучиваю, она в очках читает, а я нет, в таком-то возрасте. Хотя вязала всю свою жизнь, сначала детям, потом внукам и правнукам. Как-то привели ко мне девочку-второклассницу, чтобы поучила рукоделию. Она посидела два дня, попыталась петельки делать, но нет желания у ребёнка. Даже среди моих трёх внучек только одна вяжет, остальным неинтересно. Я не настаиваю, желание должно быть к ремеслу, плюс талант, наверное. Мне в голову постоянно идеи какие-то приходят: то салфетку придумаю чудную, то платье новое для куклы, то зверушку. Бывает, одно не закончу, а в голове уже десятки новых задумок, поэтому некогда мне думать о болячках, хочу успеть все свои замыслы реализовать.
На вязаных изделиях мастерица никогда не зарабатывала, всё, что выходит из-под её рук, раздаётся и дарится близким. Одно время делала искусственные цветы из бумаги. По тем временам 180 рублей за такой заказ были большими деньгами, она их тратила на нитки и спицы. Еще несколько лет назад рукодельница участвовала в выставках в посёлке Научный Городок, где сейчас живет у дочери, и всегда радовалась, когда слышала хорошие отзывы.
Любовью за любовь
По словам дочери Тамары Алексеевны, её 95-летняя мама до сих пор активна.«Пару лет назад мне внук подарил на день рождения кенаря Гошу, — рассказывает труженица тыла. — Сажусь вязать, начинаю с ним разговаривать, а он мне поёт. Руки трясутся уже, зато глаза видят хорошо, поэтому и вяжу до сих пор. В схемах ничего не понимаю, сердцем, наверное, чувствую, как нужно и правильно. Мне на юбилей наша сельская администрация пожелала терпения и здоровья, за здоровье не поручусь, а вот терпения мне не занимать, на весь дом хватит, наверное».
— Мама была и остается очень добрым человеком, который щедро делится с окружающими своим теплом и любовью, — рассказывает Тамара. —До сих пор помнит все навыки рукоделия: был бы ткацкий станок, так и ткаными половиками нас всех бы обеспечила. Никогда не жалуется на здоровье, говорит, некогда ей болеть. Смотришь на неё — и на душе тепло: вяжет, изредка под нос что-то мурлычет, а раньше хорошо пела. Мы уже другие, но воспитание, заложенное в нас мамой и отцом, давным-давно стерло всю разницу в менталитете между поколениями. И очень бы хотелось, чтобы было как можно больше семей, в которых на любовь отвечают любовью, на заботу — вниманием и поддержкой.
14 икон бисером и пять картин вышила для своих близких Люция Колупаева, сотни объёмных вязаных игрушек подарила знакомым и друзьям.
