5 октября отмечается День сотрудника уголовного розыска. Меняются времена, люди, технологии, но главные принципы и методики работы оперуполномоченного остаются неизменными. В этом точно уверен заместитель начальника уголовного розыска отдела полиции по Индустриальному району УМВД России по г. Барнаулу подполковник Максим Емельянов.
Владеть информацией
Максим Емельянов в полиции служит 24 года, из них больше 20 — в уголовном розыске. Образование, навыки вполне позволяли перейти в другие подразделения, но Максим Викторович говорит, что даже никогда и не думал о смене вектора.
— Пусть другие на меня не обижаются, но именно уголовный розыск считаю элитой полиции, — говорит он.
После армии, в 1998 году, он устроился в роту ППС отдела полиции Индустриального района. Потом продолжил учиться, а в 2001 году пришёл в уголовный розыск всё в тот же Индустриальный район. Ненадолго уходил в ГУВД по Алтайскому краю, оттуда через несколько лет перешёл в пункт полиции посёлка Новосиликатного, а в 2006 году вернулся в родной Индустриальный отдел уже на нынешнюю должность.
— Я заместитель по агентурно-оперативной работе, — поясняет Максим Емельянов. — Подробно рассказывать я об этом не могу, на мне — оперативная составляющая работа нашего подразделения.
У каждого района Барнаула есть своя специфика, касается она любой сферы, и работы правоохранительных органов в том числе. Индустриальный район — самый большой и быстроразвивающийся район краевой столицы, где много и новостроек, и частного сектора, и промзона.
— Основные проблемы по нашему профилю в районе — кражи в торговых центрах, грабежи, — рассказывает Максим Емельянов. — При этом современные здания, хоть жилые, хоть административные, оснащены видеонаблюдением, что существенно облегчает работу. Вот недавно был грабёж магазина в районе старой «Ленты», преступники набрали продукты и убежали. Оказалось, что это местные жители. По камерам отследили их маршрут фактически до их квартиры. Задержали, похищенное изъяли.
При этом Максим Викторович уверен: какими бы ни были технологии, главное в работе хорошего оперативника — это работа с людьми.
– У серьёзного опера должна быть хорошая агентурная сеть. Камеры — это прекрасно, но без оперативной информации не вычислить, где конкретно прячется преступник. На самом деле, главные принципы нашей работы придумали ещё в царской России, и они мало изменились. Это работа с людьми, с населением, получение информации. Кто владеет ею, владеет миром, — улыбается оперативник.
5 октября 1918 года в НКВД РСФСР было создано Центральное управление уголовного розыска — Центророзыск (согласно «Положению об образовании отдела уголовного розыска»). Именно поэтому выбор даты профессионального праздника пал на этот день, хотя уголовный сыск существовал ещё в Российской империи.
Есть место выдумке
В отделе полиции Индустриального района по штатному расписанию 29 оперативников — это если считать с начальником уголовного розыска и двумя его заместителями. Все — универсалы, хотя, конечно, у каждого есть свой вектор.
— Одни работают по автомототранспортному направлению, другие — по тяжким преступлениям против личности, третьи — по киберпреступности, четвёртые — по розыску людей, — перечисляет Максим Емельянов.
На каждом из сотрудников единомоментно по 10–15 материалов, а у тех, кто задействован в расследовании преступлений с применением информационных технологий, — ещё больше. При этом работа оперативника, по мнению Емельянова, не должна ограничиваться исключительно поиском и задержанием подозреваемого.
— Сбор доказательств, считаю, тоже оперское дело. Вообще, когда я в начале 2000-х пришёл в уголовный розыск, оперативник «сопровождал» преступника от его задержания и до тех пор, пока тот не поедет в места не столь отдалённые, — рассказывает Максим Викторович. — Следователями часто работают молоденькие девушки. Ну не всегда они могут совладать с преступниками или своеобразными свидетелями. У оперативника, скажем так, дар убеждения больший.
А ещё в работе настоящего опера есть место творчеству, выдумке, актёрскому таланту, интуиции. Опер со стажем в толпе мигом вычислит и наркомана, и судимого — хоть тот без татуировок и одет, как на модном показе.
— Иногда работа может казаться однообразной, — рассказывает Максим Емельянов. — Бывает, что с утра ты задержал подозреваемого — и весь день работаешь с ним, проверяешь показания, данные. Весь экшен, который показывают в кино — погони, засады, встречи с агентурой — это лишь короткий миг нашей работы.
Но при этом Максим Викторович точно уверен, что рутиной труд опера не назовёшь. Состав преступления может быть идентичным, а детали всегда разные. Ну как может быть скучно, когда ты нашёл похищенную вещь, задержал вора — а у кого он её украл, непонятно?
— И такое тоже бывает, это называется латентная преступность. Не всегда люди обращаются в полицию, некоторые думают, что мы всё равно не найдём. Это не так. Недавно задержали человека, совершившего серию краж велосипедов. По нескольким эпизодам у нас есть заявления, а ещё у ряда похищенных велосипедов только предстоит установить владельцев, — говорит Максим Емельянов.
На своём месте
Вопрос о том, помнит ли опытный оперативник своё первое раскрытое дело, ставит подполковника Емельянова в тупик — сколько их было за годы службы-то? Но самые яркие, конечно, врезаются в память.
— В краевом управлении уголовного розыска я два года работал в специальном отделе, расследующем резонансные преступления. Однажды искали насильника, афганца по национальности. Его задержали, дело дошло до суда, но по каким-то причинам наказания он избежал. И я его потом нашёл аж в Австрии. Оказалось, что брат преступника работал в Москве в афганском посольстве, после суда сделал ему фальшивые документы и отправил за границу. Памятное дело было, с Интерполом пришлось поработать.
Максим Емельянов уверен, что опер — это не призвание и не состояние души, а диагноз. И если он есть, то это не лечится.
— Некоторые приходят, поработают год-два, уходят. Понятно, что люди ищут, где лучше. Я и сам так же делал, но вернулся. В конце 1990-х да и в 2000-е много всего было. Оперативная обстановка такая, что в отделе было не две, а три следственные группы, и они с утра уезжали — и возвращались под утро следующего дня, без отдыха и обеда. Тут если работать, то работать, без оглядок на семью, друзей, зарплату. Когда я пришёл в органы, её задерживали месяцами. Кто оставался, то уже навсегда. Я не представляю, как буду без всего этого, когда придёт время выходить на пенсию. Знаю, что здесь — моё место.
