На следующей неделе российских легкоатлетов ждёт командный чемпионат России — один из главных стартов нынешнего сезона, который ограничится турнирами сугубо национального масштаба. Победитель и трёхкратный призёр чемпионатов мира, многократный чемпион Европы, двукратный победитель «Бриллиантовой лиги» в беге на 110 метров с барьерами Сергей Шубенков рассказал, как настраиваться на такие турниры, когда привык к состязаниям иного уровня.
Сила в волосах
— Сергей, про спорт мы ещё поговорим, но сначала давай про твой изменившийся имидж. Почему вдруг ты отрастил длинные волосы?
— Чтобы алтайским сайтам было о чём писать. (Улыбается.) На самом деле, само собой так вышло. Перед Олимпиадой в Токио я постригся, после неё сначала было не до волос, потом оказалось, что к своему мастеру не попасть, у другого не понравилось, вот так всё и началось.
— В своё время ты уже менял внешний вид — отпускал бороду.
— С бородой не пошло. А хайер я ещё со школы хотел отрастить, но дерзости не хватало. Тут одно на другое наложилось, не стригся, потом окружающие начали это замечать, я уже стал резинкой для волос пользоваться. Нужны же какие-то перемены, пусть хоть такие будут. Мне пока нравится, удобно.
В чём стимул
— Сергей, на следующей неделе тебя ждёт командный чемпионат России. И в этом году он и личный чемпионат страны будут главными стартами.
— Да, у нас полноценный национальный сезон, назовём это так. Мы уже шутили, что эстафета 1 мая на призы «Алтайской правды» была «алтайской “Бриллиантовой лигой ”». Я хочу продолжать карьеру, а для этого надо держаться, выступать, чтобы оставаться в сборной, заявлять о себе. Всё равно международное спортивное сообщество за нами следит, видит наши результаты.
— Ощущение, что ты сам себя уговариваешь.
— Нет. Понятно, что это не то пальто, мы рассчитывали на чемпионат мира и Европы, «Бриллиантовую лигу», но что поделать? С другой стороны, в такой ситуации, где всё понятно, жить гораздо проще, чем если бы не знали, что ждёт. Когда в 2016 году мы то ехали на Олимпиаду, то не ехали, или в прошлом году, когда случилась вся эта личная история (в допинг-пробе Сергея были обнаружены частицы запрещённого вещества, позже проверка доказала его невиновность. — Прим. авт.), морально было очень тяжело. Сейчас тоже обидно, но намного легче.
— В некоторых дисциплинах лёгкой атлетики на российском уровне всё же есть конкуренция. Но в барьерах соперников у тебя нет.
— И эта ситуация, в которой соревноваться надо в основном только с секундомером, тоже уже была — в том же 2016 году мы никуда не выезжали. В 2020-м практически тоже, в 2021-м кроме ОИ был лишь один международный старт в Венгрии. Не так уж всё необычно и непривычно.
— Если представить ситуацию, что вдруг сейчас всё налаживается и спортсменов допускают до международных стартов, ты готов к той же «Бриллиантовой лиге»?
— Конечно. Готов на свой традиционный майский уровень, готов бежать, может быть, даже кого-то порвать. Вообще, мне нравится оптимизм наших людей. Мы тренируемся на «Лабиринте», там есть площадка с уличными тренажёрами, где занимаются мужики из соседних домов. Они порой подходят, что-то спрашивают. У одного каждый раз какие-то фееричные идеи: то спросил, примерно как ты, а что, если через месяц «Бриллиантовая лига», то — вдруг будут международные соревнования с белорусами, казахами и ещё кем-нибудь? Понятно, что все ищут варианты, чтобы нам было если не хорошо, но хотя бы лучше, чем сейчас. Мне бы хотелось разделять этот оптимизм, но иллюзий нет. Точно знаю, что будет до конца года. А точнее — чего не будет.
— С личными контрактами на этом фоне сложностей нет?
С «Ред Булл» всё, контракт не продлили. С «Найк» официально никаких разрывов нет. Правда, есть определённые сложности у менеджера, но это решаемо. Я ещё зимой сделал запас экипировки, так что есть в чём тренироваться и выступать.
— На сколько тебе хватает шиповок?
— В среднем на сезон. Но после этого они не в клочья разваливаются, вполне дееспособны. Отдаю кому-нибудь из молодых ребят из нашей группы, у кого лапа того же размера.
Как вырванный зуб
— Подготовка к сезону с учётом всех последних событий как-то поменялась?
— Нет, разве что щепетильнее стал относиться к своему здоровью. Всё, что начало чесаться, иду и проверяю, лишний раз не бравирую. Раньше для энтузиазма было место, а сейчас, если сказано 10 повторений, сделаю 10, не буду 12 или 15.
— Стал мнительнее?
— Нет, хочется верить, что это разумные предостережения после того, что было в Токио в прошлом году. Да и опыт большой, организм я понимаю, чувствую, когда ещё можно терпеть, а когда уже нет.
— Как твой ахилл поживает?
— Спасибо, хорошо. Точнее, с учётом стажа в профессиональном спорте совсем всё хорошо не бывает. Всё нормально с поправкой на возраст и тот же стаж. Самое главное — могу полноценно тренироваться, бегать, прыгать, результаты на тренировках растут, так что грех жаловаться.
— После травмы в Токио ты говорил, что потребуется операция. Но в итоге ты оказался в Австрии, где всё вылечили консервативно. Как это было?
— На самом деле всё было очень суетно. Я планировал начинать лечение в России, всё основное делать в ФМБА в Москве, где как раз перед Токио и восстанавливался. Но поступило предложение отправиться за границу, причём оказался там у русского врача. Ирония судьбы: после консультаций в России у Максима Николаевича поехать к зарубежным специалистам и оказаться на приёме у Алексея Владимировича. Но он на самом деле хороший спец именно по ахиллам, решил, что резать ничего не надо. Покой, физио и другие процедуры, потом восстановление через ЛФК. Можно было бы даже и быстрее всё сделать, но торопиться некуда. Попутно все остальные старые болячки лечил, ту же спину.
— Давай вернёмся в прошлое лето. С чего начались твои проблемы с ногой?
— Проблемы были давно, но ничего особенного. Перед Олимпиадой мы заехали на сбор, я ещё снимал дневники для Первого канала о том, как тренируюсь. Да, было больно, но там восстановился, тут лучше размялся, здесь потерпел — собственно, так вся жизнь в спорте и идёт. А потом в один момент делаю пробежку и на середине останавливаюсь, идти не могу. После этого заехал в ФМБА.
— Там тебя худо-бедно подлечили, ехать в Токио надо было в любом случае. На что ты там объективно рассчитывал?
— Сложно сказать. Ты прав, ехать в любом случае надо было. А травма травме рознь. Разрыва или какого-то другого повреждения ахилла не было, просто острое воспаление. Но оно снимается, и прогресс ведь был. В любой болячке важна динамика, тут она оказалась положительной. Ещё бы недельку, если бы барьеры были под занавес Олимпиады, а не в середине, как в Токио, может, всё бы и получилось. О результате, конечно, с учётом состояния и того, что больше недели не тренировался, говорить было сложно, в финал бы попасть. Но что есть, то есть.
— ВФЛА в своих соцсетях выкладывало видео, как тебя сразу после того, как ты снялся с предварительного забега, привезли к медикам на коляске. Не обижайся, но ты не выглядел расстроенным.
— Понимаешь, как раз в этот момент было облегчение. Это как больной зуб, который тебя месяц донимает, ты не спишь, не ешь, не можешь работать — и тут тебе его выдергивают или сам выпадает. И тут так же: теперь уже точно стало понятно, что с ногой — всё. Расстраивался я до этого, пока пытался восстановиться, и думал, что делать, на что рассчитывать. Много дней провёл в раздумьях, поверь, очень нелегких, было очень тяжело, страшно и обидно. А когда меня в кресле по Олимпийской деревне возили, конечно, не скажу, что был весёлым. Но дно уже точно было пройдено.
Что впереди?
— После двух Олимпиад, на которых ты должен был бороться за победу, но не выступил вообще, она остаётся для тебя самым главным турниром?
— Не знаю. Впечатление от неё изменилось даже не от всех этих неудач, она сама по себе стала какой-то плоской. Раньше Олимпийские игры — это вау, супер. А сейчас — ещё один турнир. Я был там в 2012 году, так или иначе был в Токио, и не увидел ничего священного, чего-то такого, чего не было бы на других турнирах. А все эти скандалы, в том числе и политические, плюсов Олимпиаде не добавляют. Когда-то это ещё были и соревнования двух режимов — капиталистических государств против стран соцлагеря, интересно было следить ещё и с этой точки зрения. Сейчас этого нет, но появилось много другого. Больше привлекают конкретные участники, а какая-то эпохальность события ушла.
— И тем не менее, если у тебя не будет Олимпиады и в 2024 году и вся твоя олимпийская история ограничится двумя забегами в Лондоне, ты будешь считать, что в твоей карьере чего-то не хватило?
— Конечно буду. Но мне легче жить. Посмотри на ту же Полину Миллер…
— Которая вообще не бегала под российским флагом?
— Прямо с языка снял. Да, и она, и ещё куча талантливой молодёжи, которым уже надо выходить на уровень топ-элиты. А что ждёт — непонятно. Я-то ещё успел захватить хорошие времена, и нормально успел: и выигрывал много, и барьеристом десятилетия стал. После этого задумываться о перспективах как-то проще.
— С учётом того, как сложилась олимпийская история у твоей мамы Натальи Михайловны, теперь твоя, не думаешь, что это уже какая-то семейная судьба.
— Да, думал, конечно. История, и правда, развивается по спирали. Не дай бог моим детям с чем-то таким столкнуться.
— Я никогда у тебя не спрашивал: а почему ты пропускаешь зимние сезоны? В начале карьеры ты ведь и в закрытых помещениях выступал, чемпионат Европы выигрывал.
— Да, выступал. Но как-то съездил на чемпионат мира, получилось крайне неудачно. Не моё это. Да и здоровье надо поберечь. За счёт чего я стал барьеристом десятилетия — да просто больше никто столько на топ-уровне не бегает, да и не просто не бегает, а не показывает результат. На этом уровне пять лет в элите — уже хорошо.
#Шубабатя
— Ты входишь в состав комиссии спортсменов ВФЛА. Что вы делаете?
— Да много чего. Сейчас сезон начался, работы поменьше. А до этого раз в неделю на час-другой собирались удалённо, обсуждали вопросы: календарь сезона, сборы, фармобеспечение, тренировки, общение с ВФЛА, вопросы с World Athletic, нейтральные статусы — обычные насущные проблемы, касающиеся каждого спортсмена.
— Это уже такая организаторская работа. Ты вообще задумывался, чем заниматься после окончания карьеры. Оно ведь так или иначе не за горами.
— Задумывался. Но у тебя же, наверное, бывает: заголовок написал, а что дальше — только в общих чертах. Вот и у меня так же. Планов и вариантов много, а конкретики и каких-то телодвижений в ту или иную сторону нет. Даже насчёт того, оставаться в спорте или нет, жить в Барнауле или другом городе, — не знаю. Были мысли о тренерской работе, но сейчас приходят молодые ребята, вроде и без меня есть кому.
— А тебе вообще эта сфера интересна?
— Да. Я бы говорил даже в более широком плане как о преподавательстве, педагогике. Может, это направление не такое оплачиваемое, но ты видишь результат, много моральных плюсов.
— Сергей, расскажи о сыновьях. Ты о них в интервью почти не говоришь, хотя в соцсети выкладывал их фото под хештегом #шубабатя.
— Старшему, Ярославу, четыре года, младшему, Константину, полтора. Уже говорит фразами, а отдельные слова так почти все знает. Хорошо двигается, намного лучше, чем старший в его возрасте.
— Для тебя первое и второе отцовство отличались?
— Да. Честно скажу, младшего я вообще не сразу воспринял как сына. Хотя его с супругой я забирал из роддома. Это старший родился, когда я улетел на сборы, прямо в тот же день. Но когда младший пополз, вот тогда я осознал, что у меня двое детей. Ярослав в этом возрасте крупнее был, да он и сейчас крепенький, богатырь. А Костя то ли за счёт того, что мельче, уже вовсю бегает, прыгает. Зато у старшего всё хорошо с цифрами, буквами. Поэтому, видимо, старший будет умным, а младший пойдёт в спорт. (Улыбается.)
По словам старшего тренера сборной края по легкой атлетике Сергея Клевцова, на данный момент в командном чемпионате России подтверждено участие четырёх спортсменов из Алтайского края: помимо Сергея Шубенкова, это Савелий Савлуков, Виктория Погребняк и Ильдар Надыров. После чемпионата наших спортсменов ждёт Мемориал братьев Знаменских (7 июня) и всероссийский фестиваль спринта (11 июня). Полина Миллер во всех этих стартах участвовать не будет — как сообщила её тренер Надежда Клевцова, бегунья сдаёт сессию в АГМУ.
