22 июня 1941 года Германия напала на СССР и началась Великая Отечественная война длиной в четыре года. Она унесла много жизней, много жизней искалечила, изуродовала. Наша страна понесла огромные потери — более 27 миллионов человек погибло на фронте, в госпиталях, в плену и при других обстоятельствах. Воевать шли даже дети и подростки, принимали участие в боевых действиях и старики. Тяжело было не только на фронте мужчинам, но и женщинам, матерям, которые их ждали. Всё хозяйство легло на их хрупкие плечи, кто-то пошёл на фронт, в медсанбаты, кто-то работал на заводах, чтобы обеспечить солдат всем необходимым. Об ужасах войны мы слышим от ветеранов, но есть и дети войны. В их памяти сохранились жуткие картины, их детство было испорчено вероломно напавшей на нас фашистской Германией. Каждую семью затронула война, оставила свой отпечаток на душах людей.
Барсукова Пелагея Андреевна родилась в селе Роговатое в Воронежской области в 1938 году, когда началась война ей было всего три года. Несмотря на то, что она была ещё совсем маленькой, Пелагея Андреевна помнит тот ужас и страх, который сковывал её детскую, ни в чём неповинную душу. Пелагея Андреевна поделится с нами своими воспоминаниями.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей семье.
— Маму звали Матрёна Николаевна, отца — Андрей Дмитриевич, жили мы в Воронежской области. Там война проходила... Нас в семье было изначально двенадцать человек, но выжили только трое: я, сестра Маша и брат Петя, ещё двоих мама родила после войны: сестёр Галю и Валю. Прошло много времени с тех пор. Брат умер давно, а мы живём... Стараемся поддерживать связь друг с другом, не пропадать.
— Как вели себя родители, когда началась война? Какие действия они предприняли?
— Отец работал на стройке, на войну не ходил, строил. Мама нами занималась... Когда пришли немцы, нас выгнали из дома, мы у соседей жили. Помню, немцы включат ночью сирену, как начнет гудеть... Страшно так было. Мы прятались, из дома уходили, потому что бомбили дома. Прятались по канавам, в погребе...
— Как вы жили?
— После войны голод был, мы сильно голодали, ели картошку, не картошку, а ботву. Мама сушила, мы её толкли и ели. А потом мы уехали к знакомым в Кулундинский район, тут немножко давали пшенички, овёс, не сильно голодали. А в Воронеже очень сильно голодали... Помню, мама с папой посадят картошку, а мы с Машей выкопаем её и просто сырую едим.
История
— Отец не слышал, был глухим. Во время войны он работал на стройке, я не знаю, что именно он строил. Их было шесть человек, когда в строение, где они были, попала бомба. Выжил только мой отец, он сильно пострадал, осталось много шрамов на теле и глухота на всю жизнь. Мы добирались в Кулунду на поезде, отец вышел на одной из остановок, чтобы взять кипяток, тогда его брали на станциях. Поезд, видимо, мало стоял, отец не услышал отбытия, и поезд уехал без него. Я не знаю как, потому что я это плохо помню, но отец догнал нас, и мы встретились на вокзале.
— Какое событие отпечаталось у вас в памяти на всю жизнь?
— Годы войны — кошмар, да и после было плохо долгое время. Мне три годика было, а я всё равно помню, как мы прятались, как голодали, было очень страшно... Мы, когда ехали в Кулунду, добирались очень долго, мы тогда ели жмых. Когда из семечек масло бьют, остаётся жмых — остаток от семечек. Просо ели, из лузги стряпали лепёшки, а их невозможно было есть, застревали в горле... В общем, пришлось пережить всё это в детстве.
— Были ли светлые моменты за всё военное время?
— Во время войны не было такого. Только после войны. Немцы ушли из дома, и мы рады были, перешли в свой дом. В доме печка была, мы там хлеб стряпали и готовили еду, тогда ни плит, ни газа не было. Под печками были дырки, и вот там кочерёжки лежали, и как кинулись мы, там столько гранат было! Ужас!.. Одна радость была, что немцы ушли... а так, голод продолжался.
— Вы помните первые послевоенные годы? Как вы жили?
— В 1947 году мы приехали в Кулунду. Мы сеяли, старались, чтобы был урожай, а его не было. После войны на базар ходили, смотрели, кто что продаёт, а денег-то не было, не за что было покупать еду. Пришлось испытать это в детстве... Когда в Кулунду ехали, брат уже пухлый был от голода, тело всё отекло. Мы-то не так пухли, а старший брат опух. И девочка у нас ещё маленькая была, помню, когда в Кулунду добирались, наверное, годик ей был. Так, когда приехали, жили на квартире. У знакомых дети, у нас дети, мы играли. А сколько мы поменяли квартир... У того поживёшь немножко, у другого... Потом дом строили и забросили — ни крыши не было, ничего. Папа печку только сделал, и мы вот там жили, потому что средств достроить дом не было. Потом к кому-то попросились на время пожить, и нас пустили, мы там долго жили, а потом папа с мамой землянку сделали из глины, и мы переехали туда. Выжили как-то... Позже стали работать за трудодни, там пшенички давали. А денег никогда мы не видели. Это уже в 1955 году урожай здесь был, и тогда нам, колхозникам, стали давать деньги. Вот тогда мы зажили... Радость была!
— Как вы знаете, сейчас наша страна проводит спецоперацию на Украине. Как вы относитесь к ней?
— Я считаю, что мы правильно поступили. Надо же помогать людям... Вот показывают по телевизору, как над жителями ДНР и ЛНР издевались, и боль в сердце, что это опять повторяется. Показывают по телевизору, какие там развалины сейчас. Ужас! Люди бегут оттуда. Помочь им надо, я думаю так.
