За 36 лет крупнейшая катастрофа в истории атомной энергетики обросла новыми подробностями — ей посвящают научные труды, о ней снимают фильмы. Но всё же самые ценные сведения об аварии — это воспоминания людей, ликвидаторов последствий от взрыва ядерного реактора. Из регионов Сибири в составе первых бригад в зону отчуждения были направлены именно жители Алтайского края.
Первый эшелон
Один из ликвидаторов аварии Александр Шморин 14 мая 1986 года как военнообязанный получил повестку явиться на военные сборы. На тот момент об аварии уже было известно из газет и телевидения, но без подробностей. А потому о конкретных причинах сборов запасники узнали лишь на полигоне в Топчихе, где прибывшее из Новосибирска командование поставило перед ними задачу: ликвидировать последствия аварии на Чернобыльской АЭС. Так Александр Васильевич оказался в составе первого эшелона, отправленного с Алтая в Чернобыль.
«Страха мы не испытывали, так как ни о масштабах трагедии, ни о её последствиях мы ничего не знали, — вспоминает Александр Васильевич. — К дезактивации Припяти мы приступили 22 мая. Нужно было «отмыть» от радиации здания, а также территорию вокруг Чернобыльской АЭС, снять поражённый грунт и вывезти его на специальные могильники. Предстояла нам работа и непосредственно на крыше реактора, откуда нужно было сбросить радиоактивные куски бетона».
В зоне отчуждения Александр Шморин пробыл три месяца. Причём эти сроки зависели от полученной дозы облучения, которая в общей сложности не должна была превышать 20 рентген. Ежедневно с помощью специальной таблицы вёлся подсчёт воздействия радиации на человеческий организм. Позже на ликвидацию аварии стали направлять лишь тех военнообязанных, у кого уже есть дети. В первые же призывы этот факт не учитывался – поэтому в рядах ликвидаторов было немало таких, как 26-летний Александр Васильевич.
Без страха
«Мимо Чернобыля я проезжал раньше самых первых ликвидаторов, прибывших туда с Алтая, – рассуждает руководитель Алтайской региональной общественной организации инвалидов «Семипалатинск–Чернобыль» Сергей Корсаков. — Буквально 2 мая комсомольская молодёжная группа выехала по туристическим путёвкам в Венгрию и Югославию, следуя на поезде через Москву и Украину. Но тогда об аварии ещё не говорили. Помню, что во время остановки в Киеве нас почему-то не выпустили из вагонов и окна не разрешили открывать. Мы ещё тогда подивились огромному числу народа на вокзале, но тогда о причинах такого столпотворения почему-то никто из нас даже не задумался».
В качестве ликвидатора инженер-электрик Сергей Корсаков оказался в Чернобыле 15 октября 1986 года в составе УС-605 — управления строительства, созданного для возведения саркофага над разрушенным четвёртым блоком АЭС. Работать приходилось метрах в 200-300-х от дымящегося реактора.
«О последствиях тогда никто не задумывался, — рассказывает Сергей Геннадьевич. — Да, у каждого был дозиметр. Но как трактовать его показатели, мы ещё не знали. К примеру, по дороге на работу я «поймал» 0,2 рентгена, а мой напарник — 2,5, хотя оба шли одним путем след в след. Значит, где-то радиоактивный осколок лежал, и мой коллега попал в его луч. Страха как такового не испытывали. Не хватало знаний по ядерной физике, чтобы правильно воспринимать информацию. К примеру, работаешь в ночную смену, а часа в 2-3 вдруг по дистанционной связи объявляют: «Внимание, внимание! Первый реактор входит в аварийный режим!». Жутковато, конечно. Но нам ничего не оставалось, как работать дальше».
Со временем последствия радиоактивного излучения дали о себе знать. Сначала удивилась мама Сергея Корсакова, которая, встречая сына в аэропорту 29 декабря, все недоумевала – откуда у него среди зимы черноморский загар. Буквально через полгода начались головные боли, ломота в костях, потом и боли в суставах, а спустя некоторое время пришлось оформить инвалидность.
В память о ликвидаторах
Ликвидатор аварии на Чернобыльской АЭС Борис Тушин многое может рассказать о первых днях после катастрофы. И не только потому, что он там был в составе первых бригад с Алтая: он собирает всю информацию о тех событиях и даже пишет на эту тему книги. В 1997 году он пытался издавать в Барнауле журнал «Полынь», в котором печатались статьи о Чернобыле, но после выхода в свет двух номеров закончилось финансирование. На свои деньги Борис Фёдорович выпустил сборник «Смешно и…», в который вошли шесть документальных зарисовок о работе алтайских ликвидаторов. Книга вышла тиражом 300 экземпляров, но больше не переиздавалась, так как у пенсионера нет на это средств.
«Многих из ликвидаторов последствий уже нет в живых, остальные — очень больные люди, — рассуждает Борис Фёдорович. — В России есть Книга Памяти, в городах в память о ликвидаторах установлены стелы. В Барнауле же пока есть только камень, возле которого ежегодно 26 апреля собираются люди. Хотелось бы, чтобы когда-нибудь и у нас появился свой памятник, посвящённый тем, кто не жалея жизни и здоровья боролся с последствиями этой страшного взрыва».
2,5 тысячи жителей Алтайского края принимали участие в ликвидации аварии.
