Алёна Свиридова считает Барнаул музыкальным городом.
Фото Ярослава Махначёва
Фото Ярослава Махначёва
Преклоняюсь перед Рождественским
- Алёна, как вам наша публика?
- Очень музыкальная. Может, все дело в том, что концерт был в филармонии, но я давно не встречала такую аудиторию. Я много чего делаю с публикой – и поем вместе, и ритм отбиваем на разные доли. Барнаульцы прекрасно справились со всеми заданиями.
- Если честно, у многих возникает вопрос: какая связь между Алёной Свиридовой и Робертом Рождественским.
- Дело в том, что я очень давно дружу с Катей Рождественской, его дочерью. Она меня уже давно пригласила, я была и на фестивале в Тбилиси вместе с ней. К сожалению, с самим Робертом Ивановичем я знакома не была. Он – наше достояние, написал такое количество песен, под них прошло все детство. И, безусловно, он знаковый человек для всех, кто родился в Советском Союзе.
- В проекте «Старые песни о главном» дуэтом со Львом Лещенко вы исполняли «Песню прощения». Это было первое исполнение Рождественского?
- Да. Тогда мне, как и всем молодым артистам, хотелось исполнять свое, современное. Думаешь, что напишешь и споешь круче, правда, потом выясняется, что это не всегда получается. Уже с годами обнаруживаешь, что все эти песни советских лет ты знаешь и помнишь, они вызывают ностальгию. Сейчас я с удовольствием исполняю песни Роберта Рождественского на фестивалях.
- В чем его секрет, как считаете?
- Редкий и большой талант. У него, образованного и одаренного человека, получалось все выразить очень доступным и простым языком. Я бы тоже так хотела, но не всегда получается, потому и преклоняюсь перед ним.
- А вам для творчества что надо? Особое состояние или в любой момент можете сесть и писать?
- Если надо – сяду и пишу. Не верю в истории про музу, которая когда-то приходит. Она появляется, когда садишься и делаешь. А если что-то не так, претензии предъявляю не к музе, а к себе.
- А к своим музыкантам вы строги?
- Нет. У меня хорошие музыканты, такие же, как я: всем в удовольствие сделать хорошо, чтобы не просто не стыдно было, а испытал чувство гордости. Заставлять никого не надо. Еще у нас общее чувство юмора. Так хохотать, как в группе, я ни с кем не могу, поэтому репетиции, концерты – это всегда праздник.
Новый эксперимент
- Что сейчас в вашей творческой жизни происходит, помимо фестиваля Рождественского?
- Все карты раскрывать не буду, но хочется сделать танцевальный альбом.
- В стиле диско?
- Диско не совсем подходит, но чтобы реально хотелось танцевать. Это тоже некий вызов, эксперимент. Щемящую лирику – легко и запросто. А чтобы хотелось скакать, но при этом не звучало и не выглядело глупо и весело, – надо постараться.
- А вы себя к определенному жанру причисляете? В середине 1990-х это была поп-музыка, потом появилось кантри.
- Нет, я как блуждающий астероид, сложно отнести к какому-то жанру. Может, это и плохо – и не попса, и не рок, и не бард, вообще непонятно кто.
- А как вам в «Трех аккордах» пелось?
- Комфортно. С возрастом музыкальный снобизм проходит – это свойственно молодым, вот это слушаю, а это фу. Бывают плохие песни, но нет плохих жанров. Поэтому я всегда за расширение репертуара.
- Что в «Трех аккордах» было тяжелее всего исполнять?
- Такого не было. В искусстве тяжесть не нужна, иначе и публике будет тяжело. С большим удовольствием работала над всем, что доставалось, у нас был прекрасный оркестр. Этот проект доставил только положительные эмоции.
Так же как у всех
- Ваш последний, на данный момент, альбом «Город-река» вышел в 2017 году, а пластинка перед ним – в 2008-м. Почему был такой перерыв?
- Нужно было понять, что ты хочешь сказать. Может, меня разочаровало то, что сложно стало продвигать материал. Пишешь – а тебе не формат, не формат. Песня «Пока», которая сейчас стала моей самой ротируемой композицией, раскрутилась только. Тяжеловато было, и в какой-то момент я устала. А потом это чувство прошло, захотелось вернуться к истокам, к акустике, поиграть на гитаре.
- В 1990-е было легче?
- Сложно сказать. Мир радикально изменился. Тогда показали один раз в «Музобозе» и тебя узнала вся страна. Сейчас это не проходит, у всех свои кучки, тусовки. Молодежь продвигает себя в Интернете разными способами, желательно скандальными. ТВ смотрит старшее поколение, которое любит то, что и 100 лет назад. Я сама телевизор лет 15 не смотрю. И мне правда было непонятно, что делать, до кого достучаться. Молодняк тебя поначалу в любом случае будет отрицать, старшие смотрят сериалы.
- А в вашей жизни был тот самый момент, как говорится - проснулась знаменитой? Или все получилось плавно.
- Все случилось достаточно быстро: приехала в Москву и через год уже обо мне знали. Первый мой клип, «Никто - никогда», публику заинтересовал, но меня не запомнили. А «Розовый фламинго» свое дело сделал.
- Чем, кстати, Алёна Свиридова того периода отличается от нынешней?
- Я стала спокойнее, полный дзен по всем вопросам. Тогда такого не было. Нервничала, переживала, как пойдет, как будет, все неудачи принимала близко к сердцу. Сейчас по отношению к жизни это два разных человека. Кстати, совсем уж в молодые годы такое спокойствие тоже у меня было, а потом то ли неуверенность в себе появилась, то ли сомнения. А сейчас уже – что выросло, то выросло.
- В интервью вы часто рассказываете о личной жизни, о секретах молодости. Не страшно так публично открываться?
- А что уж такого я рассказываю? Может, была пара подобных передач на эту тему. Просто у всех, так или иначе, в жизни похожие истории. Может, люди узнают, что и у нас так бывает, и им станет легче. Многие ведь думают, что звезды особенные, питаются амброзией и росой, а это не так.
- Ваша книга «Счастье без правил» о чем?
- А вы почитайте. В глобальном плане – это сборник эссе, размышлений о жизни, о различных ее аспектах – красоте, возрасте, теле, мужчинах, музыке, вдохновении, детстве, взрослении. Мне кажется, об этом думают все люди, и им просто будет интересно проверить, совпадают ли наши взгляды или нет.
Алёна Свиридова: «Слово «тяжело» ко мне не применимо. Может, только в ранней юности, когда депрессии были модными. Отношусь ко всему философски. Просто, чтобы что-то делать, нужен посыл»
